Шрифт:
…в посаде… нога не ступа… ...рожей…
да вью… Из-под крыши сбежавшая пена
скрывала потухшее веко звезды
с чудесным загибом чернильной ресницы,
чьим светом, сбегая к обрезу страницы,
упорно себя выдавали следы.
И благостен был новогодней страды
сугроб мукомольный с подсыпкой корицы.Но ярусы бус! но фольянты фольги!
архивы орехов и бронзовых шишек
сулили явленье локтей и лодыжек,
и слезы из глаз, и цветные круги…
Из темного леса гурьбой пироги,
тугие снежки бессердечных мальчишек.Допустим, вселенная есть теплосеть
с пылающим льдом над местами протечек…
До пят в электрических пуговках свечек,
вся в челочках, смолках – и той облысеть
красе, ибо время обыкло борзеть,
гоня пред собой белохвостых овечек.Попомнишь под беженским пологом створ
землянки в окрестности солнцеворота;
смеркалось; в селении смолкла работа;
три старца несли упоительный вздор;
звезда-самозванка глядела в упор
как знак, что уже загорелась охота!Не плачь, дорогая! Все будет потом,
как сказано: баржи пойдут в караване,
набитые доверху как бы дровами
с разбитым крестцом, с обмороженным ртом —
проплыть перед праведным пересудом,
а там раствориться, истаять в тумане.Оставь, дорогая, все кончится тем,
чем все начинается: солнцеворотом
с ослом и волом, со звездой по субботам,
с пещерой в скрещенье планетных систем.
Под елкою книжка: Жюль Верн или Брэм —
ну что ты, ей-богу… чего уж… чего там…Владимир Кравченко
они идут с работы
на фоне заката
худые и бледные в темном
такие же бледные и истощенные
как этот слабосильный закат
они идут с работы
один за другим – словно договорившись
и никакой радости на их лицах
дождь, – по траве, – лужицам
голуби бегающие внизу, – на земле
в поисках корма
склевывают вместе с крошками
капли дождя
птицы пытаются меня перекричать
я сам с собой на бумаге
они в листве друг с другом
пытаются меня перекричать
хотя не знают обо мне
ничего
а может знают
я в одиночестве с невидимыми товарищами мыслями
скрипом пера
они возле моего балкона в листве, – в горячем воздухе
кто кого
мы одинаково принимаем этот мир
и жжем пламя нашего восторга
и никак не можем насладиться насытиться
накричаться
не зная что там впереди
они правда даже не думают об этом
я буду с вами всегда
даже тогда
когда меня
уже не будет
буду ходить, – потрясать своим кулачком
негодовать злиться
орать
сгорать от нетерпения стыда
рыдать потихоньку, – переводить свои нервы
хвататься за дрожащее сердце
не отставать
не давать покоя
хотя вам так все
надоело
спорить убеждать
ну что за дураки
все у них не так
надо не так, – по-другому
ходить по пятам, – как злая порода тень
я буду с вами всегда
белые одежды
сверкающие на солнце
в ярких бликах дня
делающие тебя похожей на богиню
вот ты выходишь
спускаешься по ступеням лестницы
как нарочно каменной
длинной прохладной
щуришься от солнца
улыбаешься чему-то
своему
белые одежды белые одежды
разбросанные повсюду
последний сумасшедший
прорвавшийся к власти
Фидель Кастро
больше нет
потихоньку приходит время общей скуки
серых невыразительных дней, – похожих один на
другой
и все забывают
о том
ради чего сумасшедшим
позволяли прорываться к власти
я на 3-м этаже
ветви согнутые стучат в окно, – балкон будто распахнут в
середину дерева
я над землей в ветвях этого дерева
словно тоже в птичьем гнезде
в скворечнике
второй такой прямо к стволу
мы вместе с птицами
смотрим думаем решаем
кричим
каждый о своем
вот только они почему-то не летают
это только я
они все-таки не могут так летать
как я