Отношения Глеба и Марины как по накатанной двигались к свадьбе. Потом в отделе всем составом отмечали Новый год с огромным количеством спиртного, и мой друг застукал Марину в объятьях Серапиона, который хорошо принял на грудь и пустился, что называется, во все тяжкие. Третьего января Марина уехала из города навсегда обнаружилось какое-то наследство в Волгограде, а Серапион с Глебом психовали до марта, то сцепляясь по пустякам чуть ли не до драки, то беседуя в обнимку за кружкой пива. В их разборки я не вникал; все это было словно за стеклом, на сцене или экране.

За зиму я разоблачил народную целительницу Наталью Селиванову, которая публиковала свою рекламу во всех газетах и брала по тысяче за консультацию, не брезгуя и вещами, когда у клиентов не оставалось денег. Со стороны закона к ней было не подкопаться, но и на старуху бывает проруха. В общем, этим случаем я могу гордиться.

Дело Трубникова так и не было раскрыто. Некоторое время оно еще всплывало в статьях криминальной хроники, а затем о Валентине забыли. Такова судьба общественного лица не напоминая постоянно о себе, рискуешь вскоре быть неузнанным. Вдова журналиста очень быстро утешилась в объятьях молодого генерального директора крупной фирмы и в спешном порядке изменила фамилию Трубникова на Циммерман.

Анна ушла и больше не появлялась. Я не наводил о ней справок и вообще старался не думать про студентку филфака, ресторанную певицу, аватару Господа нашего. Мне практически удалось убедить себя в том, что все, случившееся летом, произошло не со мной. Так действительно было легче; я даже не впал в депрессию, которую с тревогой ожидал врач. Так действительно было.

Иногда я просыпался, садился в кровати и, глядя в окно на спящий зимний город, чувствовал, как исчезает, утекает из памяти, как прерванный сон нечто важное, единственное, что имеет для меня какой-то смысл. Кругом было темно и тихо, цокали в соседней комнате часы, и виделось, как тени от предметов густеют, наливаясь мраком, растекаются по полу, ночь скалится в стекло, а зима не окончится.

На этот случай Дюбре выписал мне таблетки.

Весна случилась ранняя, ветреная и солнечная. Я взял в обычай ходить на работу и с работы пешком, наслаждаясь теплом и осознавая, что вырвался из зимы. Странное дело: я совсем забыл, какой бывает весенняя зелень: не те плотные лиственные волны, крепкие и основательные, по которым, кажется, можно ходить, а легчайшая дымка, нежное неуловимое облако

Я совсем забыл Анну.

В ту страшную субботу мы с Миленой пошли в пиццерию. За почти год нашего общения я понял, что она прекрасная компания на выходной день, когда особо нечем заняться: славная улыбчивая девушка, скромная, понятливая и ненавязчивая. К тому же с очень красивыми ногами; я обнаружил, что проходящие мужики таращатся на Милену, словно кот на сметану.

А еще мы стали друзьями. Даже Миленина религиозность этому не мешала.

День выдался чудесный, и потому на открытый веранде пиццерии было не протолкнуться. По счастью, мы обнаружили за одним из столиков отца Серапиона, который с аппетитом уплетал мясной салат, одним глазом посматривая в Епархиальный вестник, а другим в экран телевизора, где Арсенал пытался вырвать победу у Нефтегорца. Рядом с Серапионом было как раз два свободных места.

Привет, ребята, сказал он, убирая газету в карман пиджака. Вот гады, совсем играть не умеют. Одни нервы.

Мы сели. Милена потянулась к меню. Серапион подозвал официантку и затребовал три пива и три же пиццы.

Ася, я не пью, попробовал отказаться я. Действительно, пиво в этом заведении оставляло желать лучшего. Мне врач запретил.

Ладно тебе, отмахнулся Серапион. Когда ты под елкой валялся, как подарок, то про врача не думал.

Да уж, было дело. Не будем уточнять, что кто-то в тот момент валялся с чужой женщиной.

Ну, если епархия платит

Милена пила пиво осторожно, маленькими глоточками. Я вспомнил строчку какого-то поэта и сок цикуты ядовит и подумал, что женщины даже те, которые любят пиво редко понимают всю прелесть этого напитка.

Ты на праздниках в городе? осведомился Серапион, сворачивая кусок пиццы рулетом. Его привычку есть пиццу руками я не одобрял, но что поделать, если ножи тупые?

Куда ж я денусь

Милена, а ты?

Она кивнула.

Поеду дедушку поздравлять. Он у меня всю войну прошел.

Хорошее дело, согласился Серапион. Как там Старцев?

Никиту Старцева мы с Миленой разрабатывали уже две недели. Лекарь и выдающийся паранорм, он, если верить анонимной наколке, продавал пациентам травку, чем обеспечивал стабильность клиентуры.