— Майло.

— Привет, Майло.

— Здорово, Майло.

— Дейв, Терри, Мохаммед. Привет, Трев, Уинстон. Как дела?

— Отлично.

— Прекрасно.

— Майло, ты на свадьбу собрался?

— Это Муштак. Он новичок.

— Привет, Муштак.

— Это младший братишка Лобби.

— Единственная башка в семье.

— А ну, дай-ка мне Лоббин сэндвич, — сказала Драва, сняв очки и крепко ущипнув себя за переносицу. — Как дела, Майло? Выглядишь немножко замотанным. Совсем заездили на работе? Зато очень элегантен, надо признать.

— Да ему бумажник тяжело таскать, ха-ха! — вставил Дейв.

— Все в порядке, — успокоил Лоример. — У меня встреча в городе. Услышал, что папе нехорошо, вот и решил заскочить.

— У него жуткий запор. Совсем беда. Ничего не выходит. Черт возьми, да ведь это язык!

— А ну-ка, убери свои грязные лапы от моего завтрака, — проворчал Слободан, выходя из контрольного помещения. — Трев, давай-ка, за работу! Мохаммед? Отвезешь посылку в «Тел-Трэк». Как поживаешь, Майло? Выглядишь немного усталым — да, Драва?

Слободан освободил его от подноса, подмигнул и принялся уплетать сэндвич.

— М-м, язык, — промычал он с одобрением, — вкусно. — И показал язык (свой собственный) Драве. — Скоро вернусь. Что-нибудь передать от тебя Филу?

— Ничего печатного.

— Передам ему это, Драва, и он будет недоволен. Пошли, Майло, переговорим у меня в офисе.

Лоример последовал за братом на улицу, а потом за угол — в его небольшой флигель. Он заметил, что Слободан вместо привычного хвоста заплел волосы в косичку, и при ходьбе она прыгала с плеча на плечо, как будто внутри находилась жесткая проволока. Этот дом был результатом короткой (полугодовой) брачной жизни Слободана лет семь или восемь назад. Лоример видел Терезу, свою невестку, всего один раз — на самой свадьбе, и сейчас ему лишь смутно вспоминалась энергичная шепелявая брюнетка. А в следующий раз, когда Лоример вернулся домой, их брак уже распался и Терезы след простыл. Зато покупка этого «свадебного» дома, по крайней мере, гарантировала Слободану проживание отдельно от семейства Блоков, и с тех самых пор он жил здесь, за углом, в бедноватой холостяцкой обстановке, которая, впрочем, вполне его устраивала. Он вечно делился рассказами о своих сексуальных похождениях и случайных партнершах («Никак не могу без этого, Майло, это же ненормально»), но Лоример никогда не поощрял подобных откровений.

Слободан — следует отдать ему должное, думал Лоример, — поддерживал у себя чистоту и порядок. Он посыпал гравием дорожку в садике перед домом, а над входной дверью пустил виться ломонос. Вот он остановился у ворот, продолжая жевать, и махнул своим подносом с бутербродами в сторону блестящей машины — старенькой и нежно любимой бордовой «кортины».

— Выглядит ничего, а?

— Блестит, как новенькая.

— Натер ее вчера воском. Ну, проходи.

На стенах безукоризненно стерильного Слободанова дома не висело ни одной картины, а в комнатах стояли лишь самые необходимые предметы мебели — абсолютный минимум. Повсюду держался стойкий запах освежителя воздуха, как будто кто-то периодически поднимался и спускался по лестнице с баллончиком аэрозоля, разбрызгивая по углам струи «Лесной поляны» или «Лавандового луга». Над камином в гостиной висело единственное в доме украшение — огромное распятие с корчащимся в муках, окровавленным Христом в четверть человеческого роста. Был включен телевизор: с банкой пива в руке смотрел дневные новости Фил Бизли, бывший муж Дравы и партнер Слободана по «Мини-такси и Международным перевозкам, Би-энд-Би».

— Здравствуй, Майло, — поздоровался Фил, — самый главный мужик.

— Привет, Фил.

— Что будешь пить, Майло? — Слободан стоял рядом с тележкой на колесиках, ломившейся от выпивки: он гордился тем, что может предложить сразу пятьдесят видов напитков. Лоример отказался; Фил снова взял пива, а Слободан налил себе кампари с содовой. Фил наклонился вперед, к телевизору, и убрал звук. Это был маленький, худой человек — болезненная худоба, подумал Лоример, — со впалыми щеками и костлявыми узкими бедрами. Он красил свои волосы под блондина и носил в ухе серьгу. Он был голубоглаз, страдал легким астигматизмом и держался с нарочитым мальчишеским весельем, которое казалось абсолютно наигранным. На первый взгляд Фил Бизли производил впечатление подозрительной личности, и впоследствии впечатление это только усиливалось. Лоример, например, всерьез полагал, что Бизли женился на Драве только из-за благозвучных «автомобильных» ассоциаций, которые вызывало ее имя [15] , — и догадка эта подтвердилась позже, когда давали имя маленькой Мерседес.

— Приятно тебя видеть, — сказал Фил Бизли, вновь заняв свое место. — Давно не заходил. Выглядишь потрясно — да, Лобби?

— Да, Фил, заправский щеголь.

— Настоящий красавчик. Вижу, жизнь тебя балует — никаких забот, — продолжал Бизли.

Лоример ощутил, как накатывается усталость, одновременно чувствуя, как тяжелеет чековая книжка во внутреннем нагрудном кармане, словно легкие бумажки вдруг налились свинцом.

В ходе разговора выяснилось, что проблемы с денежным оборотом, возникшие у «Би-энд-Би», — незначительные и временные, так горячо заверяли Слободан с Филом. Просто один ценный и важный покупатель обанкротился, оставив неоплаченными счета за четыре месяца. Этот ценный и важный покупатель оказался поганым вонючим ублюдком, гнусным мудилой, потому что сам отлично знал, что скоро будет плавать кверху брюхом, а продолжал заказывать машины, будто они «быстро выходят из моды». Машины сюда, машины туда, машины для доставки грузов в Бристоль и Бирмингем, машины для подвоза туда-обратно, для того, чтобы они часами торчали впустую, поджидая его около пабов и ночных клубов. Фил говорил, что хотел было перебить кувалдой коленные чашечки этому ценному и важному покупателю или пробить ему спину промышленным степлером, да вот Лобби отсоветовал. Сейчас они набирали новых водителей. Чтобы преодолеть финансовый кризис — пусть временный и возникший не по их вине, — им требовалось вливание капитала.

— Все по-честному, Майло, без поблажек. Я вот что предлагаю — давай я тебе продам свою «кортину».

— За сколько?

— За три куска.

— У меня уже есть машина, — ответил Лоример. — Что я буду делать с твоей «кортиной»? Тебе она нужнее.

— У меня есть новенький мотор — «ситроен». А «кортина» — это уже классика, Майло. Смотри на это как на вложение денег.

На экране телевизора появились немые изображения горящей африканской деревни. Солдаты-мальчишки размахивали перед камерой автоматами Калашникова.

Лоример потянулся за чековой книжкой.

— Трех тысяч достаточно?

Фил и Слободан переглянулись, будто говоря: «Черт, надо было больше просить!»

— А наличными не можешь — а, Майло?

— Не могу.

— А что, Фил, будут сложности?

— М-м. Да нет. Не выпишешь на имя моего отца? Энтони Бизли. Отлично. Потрясно, Майло, ты просто ас.

— Брильянт, — поддакнул Слободан. — Алмазный шейх.

Лоример протянул чек и сказал, стараясь, чтобы его голос не звучал смиренно: