Горе Луи де Берлемону, если он задумал плести интриги с Парижем за спиной у своего сюзерена, испанского короля!

Сбывался дурной сон, напророченный самим Феликсом: лесную дорогу преграждали знакомые стражники Бад-Хомбурга, впереди них гарцевал на давешнем высоком гнедом коне капитан фон Дармштадт в чеканном морионе и гербовом плаще.

— Будто бы время повернуло вспять, — вместо приветствия процедил ван Бролин, глядя без улыбки перед собой. Он не выспался, ночное напряжение сил делало трудными жесты, речь, мир вокруг виделся совершенно безрадостным, да он, впрочем, таким и был. Безумно хотелось заснуть прямо в седле, или на земле, свернувшись, или на дереве. Все равно.

— Я не мог уснуть всю ночь, — разглагольствовал командир стражи. — Дитрих неплохой и весьма щедрый молодой человек. Он бы не простил меня, если бы я настаивал на возвращении всего. Половины будет вполне достаточно, сотня и так огромная сумма для никому не известных бродяг из Нижних Земель. Незаконным происхождением от иных, покойных ныне, аристократов, если задуматься, может похвастаться любой европеец.

— Вам, наверное, виднее, — мрачно произнес Габри. С него-то и начали.

Когда выяснилось, что его поясной кошель и все карманы хранят от силы несколько серебряных монет, настал черед Феликса. Въедливый пожилой стражник нашел даже кубики-амулеты, но по счастью, занятый розысками золота, не обратил на них внимания. Наверное, принял за обычные игральные кости.

— Ничего нет, капитан! — крикнул он Паулю, уже сообразившему, что мальчишки его как-то провели.

— Раздевайтесь полностью! — скомандовал фон Дармштадт. — Проверим ваши задницы!

— Вы совсем рехнулись, капитан! — Феликс забыл про сон, ощутив звериную ярость. — Сколько золотых вы намереваетесь найти в дерьме? Три, пять? Больше туда не влезет даже у такого знатного содомита, как вы!

Ван Бролин поостерегся бы сердить вооруженного противника, но уже некоторое время он слышал звук приближающейся группы конных, не менее полуэскадрона. Когда фон Дармштадт, покрасневший как рак, вытянул из седельной кобуры пистолет, Феликс уже запрыгнул на ближайший к дороге дуб, и карабкался по ветвям. Он успел спрятаться за толстый ствол, когда прозвучал гулкий выстрел, пуля вошла в дерево, и почти сразу же зазвучали предостерегающие крики и звон стали, доставаемой из ножен — новая волна вооруженных людей окружила бад-хомбургских стражников.

— Шпаги в ножны, господа! Не стрелять! Шпаги в ножны!

— Что тут происходит, черт возьми!

— Спрячьте пистолет, или вас пристрелят за нападение на герцога!

— Кто вы такие, дьявол вас побери!

— Полегче, полегче, или я укорочу ваш язык, сударь!

На фоне всех этих выкриков, уместных и при какой-нибудь придворной стычке враждующих партий, особенно гнусно прозвучал чей-то грубый немецкий бас:

— Только шевельнись, и я вобью твою шпажку в твой раздолбанный зад, дерьмак!

Суматоха, шум и разговор на повышенных тонах продолжались, пока не показались высокие офицеры, не ниже начальников стражи, судя по золотому шитью, гербам, прекрасным лошадям, доспехам и шляпам с перьями.

— Что здесь происходит, господа? — Феликс выглянул из-за ствола, услышав детский голос, который, однако, звучал уверенно и твердо.

Высокий рыжий мальчишка на статном вороном жеребце гарцевал в окружении своих дворян. Вопрос адресовался фон Дармштадту, который несколько поник, осознав, что его должность и положение в этом обществе перестали котироваться.

— Вот эти господа, стражники Бад-Хомбурга, по ошибке устроили проверку двоим путникам из Нижних Земель, которые возвращались домой.

— Двоим? — переспросил рыжий мальчик. Судя по лицу, ему еще не исполнилось и десяти лет, хотя, ростом и статью он уже превосходил четырнадцатилетнего Габри.

— Феликс ван Бролин из Зеландии, — Феликс покинул спасительное дерево, сразу же перетек в изящный поклон, чтобы расположить к себе знатного мальчугана. — А это Габриэль Симонс, мой младший друг. Мы возвращаемся домой, и желали бы знать, кого нам благодарить за своевременное появление, спасшее нам жизни.

— Ты говоришь с его светлостью Морицем Нассау, сыном твоего статхаудера, если вы действительно из Зеландии, — вмешался один из офицеров.

— Из Флиссингена, если быть точнее, — низко поклонившись, Феликс выпрямился, с любопытством глядя на сына и наследника принца Оранского. Строго говоря, Мориц был не старшим сыном Виллема. Но старший пребывал заложником в Мадриде, при дворе Филиппа II, который за много лет не преминул сделать из наследника своего врага настоящего кастильца, который никого в Семнадцати провинциях не знал и даже не говорил на их языке. Так что сейчас девятилетний мальчишка, нависающий над Феликсом с высоты конской спины, представлял собой надежду Нижних Земель, если бы вдруг с принцем Виллемом Оранским что-то случилось.