— Вот пусть наемные убийцы тогда и справляются с этим простым заданием, — усмехнулся Феликс. — Им, кажется, платят за то, чтобы они кого-то прикончили, а не сами шли погибать? Не правда ли?

— К тому же, в случае неудачи, наутро вы возьмете ваше золото прямо у наших охладевших тел, — добавил Габри. — Вручите нам двести талеров, когда мы останемся в замке перед полуночью, не раньше.

Пауль и Дитрих переглянулись. Бастард последнего из графского рода Хоэнбергов кивнул головой.

— Что вам еще нужно для ночевки в замке?

— Еды побольше, — отозвался Феликс. — Холодная пулярка, хлеб, малый бочонок здешнего белого вина, укроп, чеснок и мешочек соли придутся в самый раз.

— Освященная Библия из главной церкви Бад-Хомбурга, — добавил Габри, — да пять-шесть одеял. Ночи пошли холодные, поэтому мы не откажемся и от нескольких связок дров.

Сквозняки в полуразрушенном замке задували такие, что друзья не могли согреться даже у яркого огня, разведенного в очаге. Поначалу им казалось разумным провести ночь в часовне, но разводить костер на полу в ней не хотелось, и выбор пал на малый обеденный зал. Феликс попросил разбудить его ближе к полуночи и заснул, свернувшись на одеялах у очага. Габри пытался бороться с волнением, читая псалмы и время от времени оглаживая тугой замшевый кошель, висевший у пояса. Двести талеров успокаивали не хуже священных текстов, оставалось только дожить с ними до утра. В глубине души молодой Симонс понимал, что это будет непросто. Такие деньги на дорогах того времени точно не валялись.

— Что-то приближается, — сказал Феликс, садясь с раскрытыми глазами. — Тебе пора убираться отсюда.

— Что ты такое говоришь? — жалобным голосом спросил Габри. — Куда мы влезли по твоей милости?

— Не ной! — прикрикнул Феликс на друга. — Сейчас я провожу тебя до полуразрушенной стены этого курятника, и ты помчишься на постоялый двор. Только не попадись никому на глаза, особенно трактирщику. Старый Арнхольд снял для своих девочек комнату, а сам лег рядом с лошадьми. Я хочу, чтобы он вместе с нашим золотом тронулся в путь еще до рассвета. Пусть не торопится — мы нагоним его у Висбадена, если останемся живы. Висбаден уже владение дома Нассау. Верю, что мы будем в безопасности там, где правит младший брат нашего принца. Иначе, даже если переживем эту ночь, фон Дармштадт отберет золото где-нибудь на дороге, возможно, изобразив разбойное нападение.

— Он произвел впечатление благородного человека, — заметил Габри, вставая и разминая ноги.

— Если он и вправду такой, то ему даже не станет известно о нашей предосторожности, — ответил Феликс. — И дворянская щепетильность не пострадает. Как бы ни было, а такая мера лишней не окажется, в особенности, когда речь идет об испытании малознакомого человека столь сокрушающим средством, каковым является алчность.

Феликс шел впереди с факелом в руке, Габри старался не отстать, спотыкаясь на вывалившихся из кладки камнях и прочем непонятном мусоре, в изобилии разбросанном по щербатому полу. У выхода Феликс потушил огонь в луже, оставшейся от недавно прошедшего дождя.

— Они могут притаиться снаружи, чтобы не дать нам сбежать, — прошептал Феликс, придерживая друга в темноте. — Сейчас иди за мной, как слепец за поводырем.

— Под «ними» ты имеешь в виду…

— Наших заказчиков, конечно. Тех, кого по-настоящему следует бояться, ты только что оставил за спиной.

Габри судорожно вздохнул, но продолжал осторожно шагать к наружной ограде, аккуратно поддерживаемый другом. Наконец, дошли до обвалившейся кучи камней, над которой кошачье зрение Феликса различило широкую трещину. Стояла кромешная тьма, ветер гнал тучи поздней осени по пасмурному небу.

— Протискивайся вверх по насыпи, — шепнул Феликс, — и беги вниз, тихо-тихо. Время у тебя есть. Вернешься с первыми лучами солнца, только так, чтобы тебя не видели, этим же путем. К тому времени здесь будет безопасно.

— Береги себя, — Габри обнял друга. В голосе слышалось облегчение от того, что ночное испытание для него закончилось. — Не рискуй без нужды!

Феликс услышал шорох подошв по камням, потом Габри спрыгнул с наружной стороны ограды и вскоре звуки его шагов растаяли в шуме ветра и шорохе веток, с которых облетели уже почти все листья. Ван Бролин вернулся по своим следам в замок, раздул прогоревший было очаг, зажег пару свечей и открыл в их свете Библию.

— Не делай этого, существо! — послышался шипящий голос из дверного проема. Феликс не увидел говорившего, расстегивая одежду, развязывая тесемки, ногой об ногу стаскивая сапоги.

— Сам ты существо! У меня есть имя! — рыкнул он, скрывая волнение. Кошачьи любят наблюдать за другими из темноты, но им не нравится, когда неизвестно кто следит за ними. — Я готов представиться, если угодно.

Сгусток мрака заполз в освещенную комнату, казалось, даже огонь в очаге съежился. Феликс снял рубаху, в потайном кармане которой хранились материнские амулеты, бережно свернул ее, укладывая на ранее снятую одежду.

— Что ты такое? — вкрадчивое змеиное шипение совсем рядом.

— Я сын своих родителей и добрый католик, — с достоинством ответил он. — Мое имя Феликс ван Бролин, а ты кто такой?

— Зачем разделся, Феликс ван Бролин? — голос из тьмы катал его имя, будто сливовую косточку во рту. — Когда ты закрыл ту зловредную книжку, нужда в смене облика отпала. Меня не радуют смерти адских созданий, таких как ты. Бормочущие слова той книги людишки — иное дело. Они умирают из-за собственной глупости.