— Пришел в себя? — тихо спросил он.

— Кровь остановилась, — сказал вервольф, теперь уже в обычном Человеческом облике. — Теперь я смогу перетечь, чтобы скорее затянулись раны. Шрамы, пожалуй, останутся.

— Раздевайся! — скомандовал Феликс, поигрывая ножом перед лицом нелюдя.

— Что ты надумал? — встревожился тот.

— Я отпущу тебя, как и обещал, — тихо сказал Феликс, — но в Темном облике, без вещей и обуви. Скажи спасибо и за это.

— Я уже говорил, — буркнул старик.

— Тогда не болтай, а делай, что велено, да побыстрее, — Феликс подпустил в голос угрожающее шипение. — Вздумаешь играться со мной — пощады не будет.

Кряхтя и шепча проклятия, седой вервольф начал сбрасывать, один за другим, ремень, дублет, набитые ватой короткие штаны, чулки, исподнюю рубаху. Некоторые из вещей были в крови — Феликс разглядывал раны, оставленные его рукой на человеческом теле. Впервые в его короткой жизни, но — чувствовал юный ван Бролин — далеко не в последний раз.

— У нас с тобой одни враги, — сказал старик, жилистый, суровый, несмотря на раны и наготу. На одной из его рук не хватало двух пальцев, среднего и безымянного. — Зря ты со мной так.

— Тебе следовало бы проявить дружество в начале нашего знакомства, — шепнул Феликс. — И мы бы также по-другому расстались.

— Возможно, ты прав, юноша, — сказал вервольф. — Меня извиняет лишь то, что за всю мою долгую жизнь я не встречал подобного тебе, и, разумеется, ошибся в оценке.

— Я думаю, в Темном облике ты быстро найдешь свою стаю и пропитание, — сказал Феликс. — Возможно, нам еще предстоит встретиться в будущем. Ты слышал — меня зовут Габриэль.

— Ханс Вульф, к твоим услугам, сынок, — оскалился старик.

— Перетекай, Вульф!

Феликс с интересом наблюдал, пока перед ним не появился волк, бросил вниз нож, который до этого вертел в руках, и перекинул хищника себе через голову, так что передние и задние лапы волка оказались на плечах у человека. Теперь он спускался медленно, аккуратно перехватывая ветви, и вскоре оказался у самой земли. Волк не удержался от звериной шутки: прежде, чем убежать, он поднял заднюю лапу над спящим пастухом и пометил его. Феликс не стал реагировать на это — он аккуратно собрал разбросанные по поляне вещи вервольфа, не забыл и те, что нелюдь сбросил в самом начале, когда задумал напасть на послушника. Нечаянной наградой стала находка позвякивающего ремня: оказалось, что в нем нелюдь хранил несколько разных монет, среди которых попались даже золотые гульдены. Затем все собранное добро Феликс запихнул в плащ нелюдя и завязал в тугой сверток, а ремень нацепил под рясой прямо на тело. Покончив с этим, он глотнул воды из бурдюка, зевнул и разбудил монаха — дежурить до утра.

— Статхаудер Семнадцати провинций, сиятельный дон Луис де Рекесенс, не желает, чтобы во вверенных ему землях Святой Официум вел себя так же, как в Кастилии, — Хуан де Варгас на сей раз даже не старался казаться обходительным. Сопровождающий его Херонимо де Рода, второй испанец из Совета по делам мятежей, согласно кивал головой.

Верные подручные герцога Альбы не потеряли своих должностей после смены наместника, и теперь держались на плаву, старательно утверждая новый государственный курс.

— Заверяю вас, благородные синьоры, что Святому Официуму понятна политика, направленная на доверие налогоплательщиков, — говорил Кунц Гакке. — Времена, когда подвалы замка Стэн использовались не всегда правомерно и с чрезмерной жестокостью, давно миновали. Теперь там не содержатся безобидные еретики, а лишь хулители Святой церкви, колдуны, оборотни, ведьмы, звездочеты и отступники.

Бертрам Рош, мучимый головной болью после обильных возлияний накануне, открыл пересохший рот, чтобы добавить несколько слов, но щеголеватый де Варгас в атласной конической шляпе с петушиным пером заговорил вновь:

— Чудесно, что вы упомянули об этом, святой отец, — не без сарказма произнес испанец, — поскольку в петиции, поданной уважаемыми горожанами, идет речь о некоей госпоже ван Бролин, вдове известного всей Зеландии капитана, которую вы беззаконно держите под стражей уже второй месяц. Эту женщину даже каноник церкви Пресвятой девы характеризует как благочестивую христианку, верную католическому обряду.

— Вы ошибаетесь, синьор, — прервал де Варгаса инквизитор, — ибо сия вдова даже не человек.

— Пресвятая дева Мария! — воздел очи горе Херонимо де Рода, сорокалетний уроженец Вальядолида, одетый в черное, с накрахмаленным брыжжевым воротником вокруг шеи, как было в обычае у знатных кастильцев. — Кто же она?

— Это зверь в человеческом облике! — едва не выкрикнул инквизитор, уязвленный скептическим тоном де Роды. — Она оборотень!

— Диво господне! — светский тон де Роды противоречил убежденности Кунца и высмеивал ее. — Если в подвале замка Стэн содержится столь редкая тварь, как оборотень, вашим долгом, святой отец, будет явить сию тварь народу. Это враз положит конец пересудам о том, что святая инквизиция преследует лишь невинных. Нелюдь, привязанная к столбу и обложенная хворостом, враз подымет уважение и доверие фламандцев не только к Святому Официуму, но и к нашему Совету, к Луису де Рекесенсу и к самому его католическому величеству Филиппу Второму.