Шрифт:
Комиксы появились еще в XIX веке в США. Рассказы в рисунках предназначались для малограмотного населения. Одним из первых популярных героев комиксов был жёлтый человечек, которого нарисовал Ричард Оукот. Благодаря жёлтому цвету этого героя, в журналистике появилось выражение «жёлтая пресса», что означает скандальную информацию, погоню за сенсацией, публикацию плохо проверенных данных.
За редкими кадрами фотографы забираются на вершины гор и спускаются под воду, плутают в джунглях, летают на воздушных шарах и прыгают с парашюта. Ради уникального снимка фотокорреспонденты готовы рисковать собственной жизнью. Одни снимают вулканы, другие пытаются запечатлеть молнию, кто-то специализируется на диких животных, а кто-то на репортажах с войны.
Журналистика не зря считается одной из самых опасных профессий. В 2011 году погибло более 80 журналистов. Большинство из них готовили материалы и фотографии с мест военных действий.
Глава пятнадцатая. Про кисточку в наследство и дневники
Ночь уже давно топталась на пороге, но никто и не думал впустить её в хижину и ложиться спать. Сеня листал газеты. Хотя он и познакомился ещё далеко не со всеми буквами. А Гоша варил кашу. Он с трудом проворачивал ложку в вязкой кокосовой массе.
– За горшок вашей тянучей каши я, пожалуй, расскажу свою длинную историю. Аппетит у меня просто зверский! И всё потому, что волнуюсь. И нет возможности поработать кистью, – делился Худорожкин, прохаживаясь вдоль портретов знаменитых пиратов. – Да… Когда нет вдохновения, его место должно что-то занимать. Например, аппетит.
Гоша разложил кашу по тарелкам. Художник, забрав свою порцию, уселся в гамак.
– Как вы уже знаете, мой прадед был исследователем. Он встречался с разными племенами. Смотрел, как они живут. Чем занимаются. Однажды он столкнулся с племенем диких художников. Они не знали, что такое мольберт. Или полотно. Они рисовали друг на друге. На лице, груди, спине, попе, руках и ногах. Дедушка им очень понравился. Они его охотно разрисовали. И подарили ему кисть. Подайте мне, пожалуйста, мой юный друг и повар Гоша, ту самую толстую книжечку, в которой лежали фотографии. Это дневник Худорожкина-стар-шего. Цитирую:
«21 ЯНВАРЯ. С трудом отмылся после посещения этого диковинного племени. Долго рассматривал подаренную кисть. Почему я не умею рисовать? Провел кисточкой по руке. Приятная на ощупь. Не понятно, из чего она сделана? Показал кисть младшему научному сотруднику моей экспедиции Флин-тоне-Ловушконе. Он умный малый. К тому же изобретатель. Недавно усовершенствовал бумеранг. Теперь он может летать зигзагами.
22 ЯНВАРЯ. Сегодня моя дорогая супруга прищемила мне руку дверью. «Извини, не заметила», – сказала она. Я обернулся и… сам не заметил собственной руки. Потрогал – на месте! А глазом не видно! Ладонь моя стала невидимой! Но я ведь ещё не так дряхл, чтобы превращаться в призрака. Нужно будет посоветоваться с Флинтоне-Ловушконе.
23 ЯНВАРЯ. Сегодня жена трижды звала меня, хотя я находился в двух шагах от неё. «Извини, я тебя не заметила, – сказала она. – Наверное, мне пора купить пенсне, как у тебя». Я тут же бросился к зеркалу. С левого бока я стал невидимым! Схожу к Флинтоне-Ловушконе, сфотографируюсь. А то ведь совсем забуду, как выгляжу.
НОЧЬ С 25 НА 26 ЯНВАРЯ. У меня родился правнук Худорожкин-младший. Ему я завещаю все свои труды, дневники и экспонаты. Другу-изобретателю Флинтоне-Ловушконе я ничего не завещаю. Он пытался украсть у меня подаренную племенем художников кисть. Хорошо, что я вовремя заметил.
26 ЯНВАРЯ. Эврика! Я понял, в чём дело. Ещё я понял, что если ручкой кисточки по невидимому месту стукнуть, то опять станешь видимым! Волшебная кисточка… Удивительно…»
Худорожкин-младший закрыл дневник:
– Дедушка не очень-то распространялся об этом открытии, ведь кисть могли похитить какие-нибудь разбойники. Он хотел досконально изучить принцип её воздействия. Но, мои юные друзья, не успел. Дедушка умер. А его бывший друг Флинтоне-Ловушконе ещё раз пытался выкрасть волшебную кисточку. К счастью, опять неудачно. Его заметила прабабушка и побила скалкой, которую прадеду подарили туземцы. После смерти прадедушки его вещи положили в сундук и унесли на чердак. Когда я подрос, их передали мне. Прочитав дневник, я узнал о волшебной кисточке. Конечно, я тут же решил попробовать стать невидимым. Провёл кистью по руке. Вижу… Точнее, ничего не вижу! Нету ничего на этом месте. Я даже испугался. Но потом, как у прадеда написано, стукнул ручкой кисти по невидимому месту. Появилось! Я стал пользоваться кисточкой, когда ходил на этюды, рисовал разных животных и насекомых. Это было замечательно, друзья мои! Но в один ужасный день моя волшебная кисть пропала.
Худорожкин замолчал. Посмотрел, не осталось ли ещё каши. Видимо, он очень сильно разволновался. Кастрюлька была пуста.
– Просто сенсационная история. Но самое интересное, фамилия Флинтоне-Ловушконе мне почему-то знакома. Просто ужасно знакома! – затаив дыхание, прошептала Пиастра.
– Да, – кивнул Худорожкин, – мне тоже. Особенно после того, как в газете «Ежедневная пиявка» про меня стали писать всякие кошмары. И делал это некий Флинт Ловушкин.
– Точно! Ловушкин! Неприятный человек. Хотя и неплохой репортёр. Он всегда первым прибывал на места происшествий. И когда киоски с жвачкой грабили, и когда памятник взрывали! – Пиастра даже схватила Худорожкина за рукав.
– И я подумал, – продолжил художник, – не потомок ли он того Флинтоне-Ловушконе. Тогда ему может быть известно про необыкновенную кисть.
Все задумались. Но поспешных выводов делать не стали.
– Как хорошо, что мой прадед вёл дневник, – наконец сказал художник, – а то бы так ничего и не было известно про эту кисть. И вот, когда она пропала, я заметил, что стали пропадать некоторые мои вещи. А потом они каким-то образом появлялись на местах преступлений. На меня набросились газеты. Меня начала искать полиция. Пришлось скрываться. И я понял, как найти настоящих негодяев, которые воруют жевательную резинку и взрывают что ни попадя!