– Поплывем?

– Да, Гарри. Первый курс плывет в Хогвартс на лодках.
– Куда ж без Гермионы. Она просто фонтанировала информацией.

– Ладно, тогда находим лодку и занимаем ее.

В лодке, кроме них троих, был еще один неловкий полноватый мальчик, крепко державший в руках жабу.

– Привет.
– Поздоровался Гарри, с интересом оглядывая обоих.
– Это, я так понимаю, Тревор, а ты тогда Невилл? Я прав? Я Гарри, это Гермиона, а это Рон.

– Привет, а я Невилл Лонгботтом.

– Слушай, Герми, хочу спросить, раз ты все знаешь. Что насчет наших вещей? Может, нам их надо было взять с собой?
– Это было то, чего Гарри действительно не знал.

– Нет. Их перенесут из поезда в Хогвартс домовые эльфы, а потом, когда пройдет распределение, во время праздничного пира их перенесут в комнаты факультетов.
– Гермиона была рада поделиться своими знаниями.

Стало понятно, почему первокурсников перевозят в Хогвартс на лодках, в это время замок появился перед глазами малышей. Темная необъятная громада, мерцающая тысячами огней и отражающаяся в черном зеркале озера - зрелище было воистину феерическое и заставляющее терять дар речи.

Сойдя на замковый причал, дети последовали за Хагридом к дверям замка.

Там их встретила строгая женщина с волосами, стянутыми в тугой пучок на затылке, и островерхой шляпе.

– Добрый вечер, уважаемые первокурсники. Меня зовут профессор МакГонагалл. Постройтесь в колонну по двое, и следуйте за мной.

С этими словами она пошла вперед по коридору, к огромным дверям, ведущим в главный зал. Наспех построившись в колонну, дети последовали за ней.

Главный зал действительно поражал воображение. Огромное помещение, залитое светом тысяч свечей и увешанное цветными флагами. Они висели над четырьмя длинными, стоящими параллельно столами, за которыми и сидели ученики Хогвартса, каждый факультет отдельно, но все курсы вперемешку. А на другом конце зала, на небольшом возвышении, перпендикулярно стоял стол, за которым сидели взрослые маги, по-видимому, преподаватели.

Но больше всего завораживал потолок. Там, если смотреть за свечи, висящие просто в воздухе, раскинулась бездонная чернота ночного неба, искрящаяся миллионами искорок звезд. И если смотреть в него слишком долго, то пропадал окружающий шум, свечи, и казалось, что начинаешь падать вверх.

Однако к жизни вернули Гарри слова, сказанные с издевательскими интонациями:

– Ну, надо же! Так буквально последовать моему совету. Какая преле-е-еэстная компания образовалась у вас: нищий Предатель Крови, полукровка и грязнокровка! Ах, да! Еще тюфяк и мямля, - эти слова были произнесены Малфоем, стоящим немного впереди. Два упитанных мальчика рядом угодливо захихикали.
– Что, Потти, сообразил, наконец, что Малфои всегда правы? Вот только, свою дружбу я тебе больше предлагать не стану, нет. Я теперь сам возьму все, что считаю своим.
– Драко неприятно улыбнулся, глядя прямо в глаза Гарри, насмешливо взглянул на побагровевшего от злости Уизли рядом, и отвернулся от них.

– Ты, мерзкий Пожиратель Смерти! Да, я, тебе сейчас…, - рванулся Рон к нему.

– Мистер Уизли! Вы еще даже не ученик Хогвартса, а уже создаете шум!
– От преподавательского стола спешила к месту конфликта профессор МакГонагалл.
– Если бы вы уже были учеником, я бы сняла с вас баллы, за оскорбление вашего сокурсника. А теперь внимание: как только я называю вашу фамилию, вы подходите к табурету, садитесь и надеваете Распределительную Шляпу. Она скажет, на какой факультет вы отправитесь.

Все посмотрели на табурет, одиноко стоящий между факультетскими и преподавательским столами. Там, на нем, лежала островерхая, вся в складках, старая шляпа. Внезапно, одна из складок открылась как рот, Шляпа откашлялась и скрипучим голосом запела. В течение нескольких минут все присутствующие безмолвно внимали словам о том, что Хаффлпаф - это трудолюбие, Рейвенкло - ум, Гриффиндор - отвага и честь, а Слизерин - хитрость и изворотливость.

«Интересно, старый кусок фетра сама сочиняет такие скверные вирши, или ей их диктуют? Скорее всего, директор диктует, вон, как четко проставлены акценты: все факультеты хороши, только зеленые хитрожопые гады, лжецы и обманщики. Так что, нет мне дороги никуда, кроме Гриффиндора, а за слизеринцами Драко присмотрит».

Песня, наконец, закончилась, и рядом с табуретом встала профессор МакГонагалл, держа в руках пергамент с именами:

– Эббот, Ханна!

– Хаффлпаф!

– Грейнджер, Гермиона!

– М-м-м… Гриффиндор!

– …

– Лонгботтом, Невилл!

– Гриффиндор!

– …

– Малфой, Драко!

– Слизерин!!!

– …

– Поттер, Гарри!

– Гарри? Какой же ты Гарри? По тебе Слизерин плачет!

– А теперь слушай внимательно, уваж-ж-жаемая шляпа. Благодаря директору, я - не Гарри, его душа предпочла уйти из того ада, на который его обрек «заботливый» опекун. Ты отправляешь меня к грифам и молчишь. А я за это не ищу способа оставить школу без столь древнего и нужного артефакта. Ну как, договорились?

– … Это действительно, слишком жестоко и страшно. Что ж, я давно ждала того, кто принесет в эту школу столь необходимые ей перемены!

– Гриффиндор!

Стол под ало-золотыми стягами взорвался оглушительными шумом, ором, свистом, улюлюканьем и хлопками, переросшими в овации.

– Гарри! Это мой лучший друг - Гарри Поттер!
– Рон Уизли был тут, как тут, хлопая брюнета по плечам и крича в ухо.

С мальчиком старались поздороваться все, а рядом сидящие еще и прикоснуться. Гарри в ответ тоже робко улыбался и кивал в разные стороны, знакомясь с новыми однофакультетниками.