– Какой же ты еще ребенок…

* * *

Сборы.

Утром я просыпаюсь довольно поздно, без особых размышлений (а о чем мне размышлять, и так уже все порядком надоело) одеваюсь и спускаюсь вниз. Судя по звукам, раздающимся из столовой - позвякивание приборов, скрип стульев - там как раз кормят завтраком. Подхожу ближе - точно, запах овсянки, теплого молока, травяной чай… Ложки, чуть задевая о края тарелок, издают характерный звякающий звук, ножик касается масленки, льется чай в пузатые глиняные чашки - и больше ни звука. Секунду мне даже кажется, что за столом я увижу только кого-то одного из моих друзей, но нет, они оба здесь, сосредоточенно склонились над тарелками. И ни слова…

– Доброе утро!
– приветствую я их, и, будто не замечая их тягостного молчания, усаживаюсь на свое место рядом с Роном.

Герми, сидящая сейчас на том месте, где больше недели назад сидел Снейп, обедая с нами, смотрит на меня с явным облегчением и преувеличенно радостно отзывается:

– Привет, Гарри! Как спалось? Я думала, ты проваляешься до обеда, и не стала тебя будить.

Так, никакого «мы». Рон что-то бормочет про «доброе утро». С одной стороны, неплохо, что они снизошли до совместной трапезы, а с другой, это же нереально вот так сидеть и поглощать пищу в полном молчании! Как я буду их мирить? Никаких идей. Герми - девушка упертая, она может вот так всю неделю и проходить. Ну, разве что к концу ее соблаговолит сказать «Да, Рон, нет, Рон» - и все! И он останется здесь, воя на эти стены, глядя на дождь и туман за окном, в постоянных сумерках, которые к зиме будут все плотнее, все безотраднее…

– Спалось неплохо.

Что ж, будем поддерживать застольную беседу, как будто ничего и не произошло. Удивительно, но я очень хочу есть! Связано ли это как-то с тем, как я вчера засыпал? Вернее, с тем, как меня уложили спать… Забавно, но мне понравилось - я так медленно проваливался в сон, что успел заметить, как постепенно отключается сознание, как дневные образы сменяются поначалу нечеткими, а потом все более реальными картинками сновидений. Каких-то незначащих, милых, как бабочки над лугом. Может быть, именно поэтому я сейчас забываю даже о привычном отвращении к овсянке, накладываю себе полную тарелку, намазываю маслом хлеб, тянусь за сыром, присматриваюсь к творогу - белые рассыпчатые комочки. Свежайший!

– Гарри, ты что, и овсянку будешь?
– Ура, Рон тоже подключается к светской беседе. Обсудим меню? Погоду?

– Ну да, я очень есть хочу, - признаюсь я.
– И Блейки вкусно готовит. Даже овсянку.

Сегодня я готов смести со стола весь завтрак в одиночку. Зато эти двое почти ничего не едят. Герми, кажется, с трудом вливает в себя чай, Рон без особого аппетита поглощает бутерброды. Наконец, Гермиона, всем своим видом выражая, как ей неприятна картина утреннего обжорства, поднимается из-за стола, желает нам приятного аппетита и удаляется. Как королева в свои покои. Как только она покидает столовую, Рон тут же удрученно поворачивается ко мне.

– Видал? И как мне теперь быть?

– А ты извинился?

Он краснеет.

– Нет еще. Не придумал пока, как это сделать.

– Ах, не придумал, - растягивая слова, медленно произношу я. С кем-то я вчера переобщался… - Ничего, я тебе сейчас помогу.

И я совершенно безжалостно рассказываю ему о том, что мне сказал Снейп. Про встречу зимы с Блейки, про то, что он отправит за крестражами меня с Герми, если они не помирятся. У Рона глаза от ужаса становятся круглыми. Ничего, пусть сами разбираются! Нянька я им, что ли? В конце-концов, нам предстоит не такое уж простое приключение, а мы будем здесь изображать обиду и поруганную невинность! Я же не изображаю!

– Но, Гарри, как же так… - Рон не понимает.
– Вот Снейп сволочь! И как он догадался?

– Глядя на вас обоих, и Снейпом не надо быть, чтоб догадаться. А то, что он не шутит, ты понимаешь, надеюсь, сам. Так что если в ближайшее время ты не придумаешь, как помириться со своей девушкой, готовься встречать тут Рождество в одиночестве!

Я как-то просто так говорю про Рождество и вдруг задумываюсь. Почему встречать Рождество? Почему я так уверенно говорю об этом, будто знаю, как долго мы не вернемся?

– Почему Рождество? Это что, так надолго?
– Рон все-таки заметил мою оговорку.

– Рон, я сам не знаю, просто вырвалось.

Что это? Магия во мне? Та магия, которая уже все знает про крестражи? Его магия?

– Расскажи мне, - просит Рон.
– Он ведь нам ничего не объяснил. Утром просто выпустил из подвала и ушел. А вечером он к нам не заходил, хотя я слышал его шаги, когда он шел к тебе.

Я рассказываю все, что знаю. О том, что магия сама утянет нас к крестражам. И о том, что даже Снейп не знает, что нас там ждет. Очень боюсь, что Рон сейчас спросит про ритуал, но он настолько поглощен своей бедой, что даже и не вспоминает об этом.

– И больше он ничего не сказал? Как же мы будем искать? Шел бы с нами сам тогда, - размышляет вслух Рыжий.

– Рон, - я говорю с ним, как с глупым ребенком. Точно, общение со Снейпом мне на пользу не пошло.
– Сам подумай, как он может с нами пойти? Это же не экскурсия в парк. Мы можем оказаться очень далеко в прошлом, неизвестно, когда и как вернемся. Он же директор Хога!

– Ну да, и Лорд тоже заметит его отсутствие! Как же при таких делах ему пойти с нами!

Рон не любит Снейпа. Да и кто его тут любит? Это только я засыпаю, как младенец, когда он прикасается к моим вискам кончиками длинных пальцев.