Но её незаметно для Ауроров морально поддерживал удобно расположившийся, несмотря на два сломанных ребра - а, сущий пустяк, и не такое в жизни бывало!
– Мундунгус. От него несло кошками, немытым телом и контрабандой медных котлов. Он от доброты душевной незаметно шептал Тонкс на ушко:

– Вот увидишь, в присутствии Люпина они не тронут тебя, они не тронут тебя… А займутся им, но так, лишь для острастки. Всё же он - Директор Хогвартса. А это значит, что не в пузырьки они пукать собрались.

Так, в доступной форме, мистер Флетчер объяснил кажущийся ему план последующих действий министерских «Пожирателей» без масок.

И правда, взялись за оборотня.

– Снимай штаны, ты, нелюдь.

– Сейчас мы здорово отымеем тебя. Приготовься и не смей орать - всё равно будет больно. Очень больно, эт я тебе обещаю.

Один из Ауроров достал из стола колдокамеру.

– Снимать тебя будем, а после разошлём колдо с такой знаменитостью в бульварные газетёнки. Они примут и напечатают, а тебе, оборотень, после такого опетушения Хогвартсом руководить, - заржал Аурор.
– Посмотрим, сколько дней ты продержишься на посту, пока тебя господа Попечители не попрут. Они ж не дураки, в отличие от тебя, члена… грёбанного, никому не нужного Ордена.

– Вот мы тебя сейчас на члены-то и насадим. Посмотрим, правду ли говорят, что оборотни - ужас какие страстные.

– Да, точно-точно, - захихикал третий Аурор, до сих пор молчавший.

– Эй, господа Ауроры, я, кажется, ясно сказал, чтобы вы обходились с задержанными строго по инструкции министра Фаджа, не то… - сказал разозлённый Стёрджис.

Всё его дело катилось под откос со скоростью тепловоза, сошедшего с рельсов. Все его задумки поганились на глазах - сначала первичной «обработкой», а теперь ещё и попыткой изнасилования доброго, в общем-то, и полезного оборотня. Хоть Стёрджис с детства терпеть не мог вервольфов. У него даже в детстве страх был, что его укусит оборотень. Страх, доведший его, малыша, до энуреза.

Но это - дела прошлых дней. Сейчас же главное - не дать этим извращенцам разойтись. А вдруг они и вправду сделают позорящие колдографии? Но нет, ведь на них будут и они собственными персонами. И они убоятся.

– Не трогай меня, шваль, - отрезал Люпин.

Он не дрожал, не трясся, хотя после избиения болело под дыхом и подташнивало.

– Раскровишь меня и сам оборотнем станешь.

Глаза пристроившегося было Аурора округлились от ужаса. Стать оборотнем из-за одного, ну, может, и не одного, но простого траха! Да ужаснее было только в кентавра пархатого да блохастого превратиться!

Однако Аурор, не желая отпускать сладкую на вид добычу, такую мягкую, добрую, даже хорошенькую, ну, в общем, самое оно, вопросил:

– А ведь брешешь ты, нелюдь, признайся? У вашего племени только укусы страшны, а не кровь. От крови-то ничего и не будет.

– Кровь моя наполнена серебром, и если ты испачкаешься в ней…

– Ладно-ладно. Считай, что я зассал. Да и ребяткам тоже не советую.

Раздалось дружное:

– Не-э. Нам такой заразный не нужен. Мы лучше тогда бабу эту молодую отъебём.

– Слышь, шлюха, подымайся, сымай трусняки свои вонючие, выходи в центр комнаты и вставай раком…

… Люпин знал, чего хотел - прижаться бедром к ноге, такой холёной и упитанной, почувствовать партнёра, так сказать, всем телом, ощутить его запах, такой прельстивый и манящий, подарящий ему, Рему, мечты, мечты, мечты… С которыми Ремус будет… отдаваться женщине, играющей с «миленьким», а ведь ему так необходимо пофантазировать на какую-нибудь фривольную тему.

Сев для этой цели, как оказалось, не подходил. Ни его породистое лицо, ни пышная грива волос, чёрных, как небо в январе, ни общий склад фигуры… Всё аннигилировалось пустотой в его глазах, даже в опьяневшем взоре не было видно души у человека. А раз нет души, то какой же это человек? Нет, человек он превосходный, хоть и не в меру злой на язык, и красивый, и фигура ладная… Но для грешных фантазий морально одинокого… оборотня, нет, всё же человека, никак не походящий. Слишком высоко забирал этот анимаг - чёрный ворон для простого ликантропа.

А вот, оказалось, влюбился в мужчину и женился… Но как? Ведь закону об однополых браках в магической Британии от силы лет сто - двести. Ремус точно не знал, значит, Северуса и занесло лет эдак на сто назад, не дальше, а туда ведь и с помощью Хроноворота, хранящегося в кабинете профессора Лавгуд… доброй Луны, нет, нет, коварной Луны, попасть можно. Поманила собой, как перед быком красной тряпкой, и в сторону. А Ремусу мучайся ежемесячно, а то и по два раза в месяц, если особо не повезёт. Так, на чём мы остановились? А, на Хроново…

Значит… А что «значит»? Значит только то, что Люц не хочет танцевать с ним, Ремом. А вот настаивать господину Директору нужно уметь! Это же полезно для работы с Министерством! А что полезно для работы… Нет, не то. Что полезно для фантазий и мечтаний, то и нужно, просто необходимо.

– И всё же, я просил бы Вас, прекрасный сэр, потанцевать с одиноким вервольфом. Ну же, сэр! Вас просит сам…

– Я согласен, ми-стер Лю-пин.

… И они танцевали медленный, вытягивающий душу, прекрасный вальс. Лорд Малфой действительно оказался прекрасным ведущим и… партнёром. Ремус обжимался с ним на глазах у охреневшей от такого зрелища публики. Но это ведь всё нечистокровки, что толку с их глазения? Вот перед ними, между них, уже одни в зале, кружатся в тягучем, таком проникновенном, завораживающем вальсе, самом прекрасном, единственном в жизни господина Директора танце двое чистокровных, полупьяных мага.