Тачка оказалась там, где Моя Радость ее и приметила. Уложив в нее пленника и завалив его сверху строительным мусором, мы поспешили обратно в наш подвальчик. Септианские накидки – их мы также не забыли подобрать – позволили нам придумать себе на ходу легенду. И когда навстречу нам из темноты выходил очередной полночный скиталец, мы с Малабонитой начинали громко спорить насчет того, какими стяжками нужно скреплять фрагменты Ковчега. А между делом оборачивались к Убби и просили:

– Во имя Метатрона, будьте поаккуратнее, мистер Снорри! За что мы вам платим? Эта же храмовая посуда! Она предназначена для сбора пожертвований, и с ней нужно обращаться предельно осторожно!

Включаясь в игру, Сандаварг ворчал в ответ что-нибудь оскорбительное, но открыто не бранился и не грозил оторвать нам головы. Иными словами, вел себя как обычный краснокожий пропойца, решивший подработать у строителей Ковчега носильщиком. Убби рассказывал, что вконец спившиеся жители Холодного квартала не гнушаются подряжаться по ночам на подобную работенку. И хоть эта роль вызывала у Сандаварга внутренний протест, ради общего дела он был готов потерпеть. Благо по дороге нам встретилось совсем немного народу и всего один жандарм. Да и тот был занят успокоением какой-то пьяной девицы, что горланила песни неподалеку от общежития ангелопоклонников.

В общем, долго ли, коротко ли, но мы добрались до нашего убежища. И теперь нам предстояло выяснить, стоила наша авантюра свеч или предчувствие обмануло Убби, и мы совершенно напрасно нажили себе новых врагов…

– Да что ты с ним будешь делать! Вот ведь упрямый старик! – бросил в сердцах Сандаварг, уже в третий раз вынимая изо рта Скальдида кляп и сразу вставляя его обратно. – Сколько можно орать мне в ухо одно и то же! Я не глухой! И не тупой – знаю, что со мной будет, когда твои люди до меня доберутся. Не надоело в десятый раз повторять про то, как я буду жрать свое дерьмо и висеть на собственных кишках? Каждый раз, как встанешь у кого-нибудь поперек горла, так только и слышишь про кишки да про дерьмо! Кишки-дерьмо, дерьмо-кишки… Тьфу, зараза! Вы что, все в одном хоре эту песню разучивали? Чего мычишь? Думаешь, я тебя понимаю, когда ты жуешь эту тряпку? Или кивай, или мотай башкой!.. У, загрызи тебя пес! Тебя и весь твой проклятый сквад!..

Привязанный к стеллажу, который, в свою очередь, был надежно прибит к стене, Скальдид мычал сквозь кляп, бешено вращал глазами и вырывался из пут. Последнее он, правда, делал все реже – уяснил, что Убби знает толк в связывании и что домар, скорее, разорвет себе жилы, чем наши веревки. Да и усталость сказывалась. Все-таки перед этим он участвовал в оргии, а затем боролся с придавившим его завалом мебели.

Каким бы крепышом ни являлся Скальдид, в его возрасте такие потрясения были противопоказаны. А он вдобавок упирался, не желая отвечать на наши вопросы. Но у нас тоже хватало терпения. Мы знали: даже если домар не прочь поболтать с нами, попранная гордость запрещала ему начинать беседу без демонстрации его несгибаемого духа. И раз уж мы не намеревались его пытать, приходилось мириться с этой северной традицией и ждать, когда пленник снизойдет до нормального общения.

– Ладно, пес с тобой, – смягчился Сандаварг. – Не хочешь болтать, тогда просто сиди и слушай! Чтобы не тратить время, я скажу, на какие вопросы тебе не нужно отвечать. Мы знаем, кто разболтал тебе о нашей войне с Кирком Виллравеном. Мы знаем, что он прибыл в Великую Чашу накануне наводнения и что ты – единственный, к кому он мог обратиться здесь за помощью. Мы знаем, что Кирк попросил тебя следить, когда в городе появлюсь я, и, если получится, схватить меня. Я также знаю, что тебе это пришлось не по нраву. Потому что домары Фогт, Мунк и Нурдаль спросили бы у тебя, почему ты вмешался в дела свободных наемников и нарушил законы гостеприимства – схватил одного гостя и выдал его другому. Но ты не мог отказать Виллравену, ведь пока он тут, ты опасаешься его больше всех местных домаров, вместе взятых. Неважно, согласишься ты со мной или нет. То, о чем я тебе рассказал, не вызывает у меня сомнений с тех пор, как этот идиот Кук Стридерн проболтался, что тебе известно о моей вражде с Кирком. Однако я знаю о Кирке кое-что такое, о чем ты даже не догадываешься. Хочешь спросить, почему я в этом уверен? Да потому, что посвяти тебя Виллравен в свой главный секрет, ты придумал бы лучший способ заманить меня в ловушку. Но твоего ума хватило лишь на эту слабую попытку. Неудивительно, что она провалилась. Кирк просто использовал тебя. И подставил вместо себя под удар. Если ты схватишь Сандаварга – хорошо. Если Сандаварг не клюнет и в отместку убьет тебя – тоже неплохо. В этом случае твои люди присоединятся к скваду Виллравена, а сам он займет в Холодном квартале твое место.

Ноздри Скальдида продолжали гневно раздуваться, а глаза – пылать лютой злобой. Но теперь он не дергался и не мычал, а действительно прислушивался к словам похитителя. А тот, в свою очередь, наблюдал за реакцией пленника. И заметил, когда сквозь бушующую в нем ярость стали пробиваться проблески любопытства.

– О, кажется, ты наконец-то созрел для разговора! Это хорошо, – оживился Убби. Но прежде чем снова вынуть изо рта домара кляп, предупредил: – Только переходи сразу к делу. Не нужно больше напоминать мне о кишках и дерьме.

Криков и впрямь больше не последовало. Однако полностью угомонить Скальдида можно было, лишь опять оглушив его, но не уговорами.

– Ты посмел бросить вызов моему скваду! Ворвался ко мне в дом! Оскорбил моих братьев! Похитил меня!.. – грозно заговорил он, едва получив возможность высказаться.

– Да-да, не спорю: так все и было! – состроив тоскливую мину, перебил его Сандаварг. – И как только ты получишь шанс, то сразу отплатишь мне той же монетой. Я прав, загрызи тебя пес?

– Нет, не прав! Ты заплатишь нам в десять… В двадцать раз больше! – сверкнул глазами домар. – И твои друзья заплатят! И все, кто хоть самую малость к этому причастен, тоже заплатят!..

– Как это прикажешь понимать? – изобразил притворное удивление Убби. – В «Счастливой секире» никто не умер. Да и тебя я убивать не собираюсь, хотя, признаться, есть такое желание. Ты что, серьезно намерен похищать меня двадцать раз и бить мне морду? А не надоест?

Вместо ответа Скальдид состроил свирепую гримасу и вновь рванулся в сторону зубоскала. Но тот даже не вздрогнул, хотя мы с Малабонитой невольно отпрянули назад. К счастью, путы пленника выдержали и эту проверку на прочность. Сам же он, выплеснув остаток гнева, решил, что с нас достаточно его угроз, и проговорил: