Том вылетел из покоев, хлопнув дверью, ему было не до конспирации. Его тошнило, настолько отвратительно было представшее взгляду зрелище. К горлу подкатывал мерзкий комок, и юноша влетел в первую же попавшуюся комнату, сразу бросившись в ванную. Он вцепился в раковину, надеясь, что его вырвет немедленно, по лицу катилась злая слеза. Он был противен сам себе, потому, что несмотря на то, что разум бунтовал против увиденного, тело оказалось возбуждено. Сильнейшая эрекция буквально причиняла боль, потому что Том не мог не вспоминать то, что успел увидеть за несколько мгновений в комнате: тихий голос Ная, шепчущий пошлости, звучащие неожиданно громко в тишине спальни, изгиб его спины, язык, игриво скользящий по шее.

Выругавшись, Мракс засунул руку под мантию и несколькими резкими движениями решил проблему, испачкав белье.

Он взглянул на себя в зеркало и то, что увидел там, ему совсем не понравилось. Это злило. Он не был похож на Регулуса. Том тоже любил Ная, тоже был на многое для него готов, но в отличие от Блека, молча терпеть наследник Мракс не собирался. Пусть никто не видел унижения Тома, кроме него самого, этого казалось вполне достаточно, чтобы отомстить.

Возможно, если бы он был немного постарше, или его не пугал так близящийся отъезд опекуна, он остановился бы, задумался, остыл. Все происходило словно в тумане. Его трясло от бешенства. Оставалось всего два дня, и Том сделал невероятную глупость, превратившую домашнюю комедию абсурда в нечто по-настоящему серьезное.

Он взял в лаборатории яд и приказал домовикам добавить его Долохову в еду. Возможно, если бы эльфы воспротивились… Но они привыкли выполнять все приказы молодого хозяина. Возможно, если бы Антонин был более вежлив за обедом, и в его взгляде не светилось неприкрытое торжество, Том не дал бы ему есть. Но Долохов сказал:

– Вчера видел много интересного, да, Марво-оло?

– Скоро увижу кое-что еще более любопытное, Тони.

И улыбнулся. Он не знал, что было особенного в этой улыбке, но Антонин вдруг вздрогнул и сделал движение, словно пытался отодвинуться от него вместе со стулом. Но волшебник быстро взял себя в руки и, хоть его взгляд оставался немного растерянным, продолжил есть. Том посмотрел на опекуна и увидел, что тот хмурится, глядя на него. Най выглядел слишком настороженным. Он еще раз внимательно посмотрел на Тома, перевел взгляд на Долохова… И в следующий момент его лицо озарилось пониманием. Мракс никогда не думал, что опекун настолько хорошо его знает.

– Тони, стой! – рявкнул Певерелл. Ему хватило лишь взгляда, чтобы магией вышибить ложку и бокал из рук Антонина.

Было поздно. Том прикрыл глаза, чтобы не видеть, когда сидящий напротив него волшебник захрипел, схватился за горло и упал со стула. Смерть по-прежнему была слишком отвратительна, чтобы смотреть на нее. Он слышал, как вскочил со своего места Най, молча бросаясь к жертве отравления.

Дядя выдернул его из-за стола и потащил из комнаты.

– Быстрее!

– Что ты?..

– Дурак, – шикнул Морфин, когда они вылетели из столовой, и направился в сторону подвалов. – Он сейчас все еще опьянен зельем. Ты только что убил его любимого человека. Что бы ты сделал на его месте?!

– Он не причинит мне вреда! – возразил Том.

– Потом он раскается, не сомневаюсь! – кивнул дядюшка. – А пока посиди-ка в подвале.

– Там опасно, даже Най туда один не ходит, – возразил мальчик, замирая перед дверью. – Он запретил мне туда ходить, и был очень зол, когда я…

– Сейчас не важно! Это тебе жизнь спасет! – рявкнул лорд Мракс, впихнул его в темноту и захлопнул дверь.

Том не знал, сколько времени провел в подземных лабиринтах особняка. Было холодно, хотелось есть и пить. А самое главное, нашлось время, чтобы сесть и подумать, ведь он убил человека. Теперь на его руках была кровь. И он вдруг подумал, а зачем, собственно, он сделал это. Потому что его унизили? Потому что этот человек прикасался к Найджелусу? Потому что он распоряжался чувствами Певерелла? Ни один из этих поступков не заслуживал смерти на самом деле! Он не имел никакого права обрывать человеческую жизнь. Да кем он себя, в конце концов, возомнил?! Где-то далеко шла война, где люди гибли ежедневно, защищая любимых, идеи, а он убил, чтобы потрафить своей гордости? Какой же он дурак! Если таков он был в будущем, то ничего удивительного в том, что Най ненавидел его там. Крови с рук теперь не смоешь.

Ему оставалось только забиться в тупичок, которыми изобиловали подземелья и вглядываться в темноту, прислушиваясь к завываниям далеких привидений. Все равно он уже заблудился и не знал пути назад. Слез не было. Только холод и пустота на сердце.

Его нашли сутки спустя, хотя Тому показалось, что прошла вечность. Эльфы дали ему попить и перекусить, а потом отправили в кабинет хозяина.

Юноша совсем не удивился, когда вместо приветствия получил сильнейшую пощечину, так что даже кожа на губе, задетая кольцом, лопнула, и брызнула кровь. В таком бешенстве мальчик видел опекуна только однажды, в тот вечер, когда нашел газету из будущего, и тогда был первый раз, когда Най ударил его. Теперь второй.

Мракс смотрел опекуну в глаза и понимал, что тот поднял на него руку осознанно, его разум больше не был замутнен любовной магией.

– Ты знаешь, что я привязан к тебе. Ты много значишь для меня. Я понимаю и принимаю твой характер и стремления, даже те твои черточки, о которых ты сам еще не знаешь. У меня нет намерений переделывать тебя, ты нравишься мне таким, какой ты есть, Марволо. Но если ты перейдешь границы, перестанешь сдерживаться, и начнешь убивать людей… Я сам тебя убью. Ты понял меня?