Девушки, увидев Ивана, стягивающего джинсы, подумали невесть что и ускорили шаг. Мужчина остановился, поскольку заметил, что голая нога Ивана в крови и, отчего-то засомневавшись, спросил:

– С вами все в порядке? Вам нужна помощь?

Иван покачал головой и ответил:

– Нет. Спасибо. Справлюсь сам.

Мужчина пожал плечами и пошел дальше, правда, все время оглядывался.

От бабульки, как выяснилось, так просто оказалось не отвязаться.

– Ох, милок, – всплеснула она руками, поставив свой пакет на асфальт, – где ж тебя так?

Иван сразу понял, что прогнать ее не удастся, поскольку она намеривалась отдохнуть от своего тяжеленного пакета, а свойственная всем московским бабкам любознательность давала ей к этому железный повод.

Поэтому он, продолжая бинтовать ногу, ответил срывающимся голосом.

– На Казанском сейчас кучу народа постреляли. Я еще легко отделался. Там трупы – десятками. Народу – толпа. С автоматов били...

Последние слова он договаривал уже вслед устремившейся к вокзалу старухе, которая подхватив свой тяжелый пакет, развила рекордную для себя скорость.

Иван усмехнулся. Он закончил с ногой, натянул окровавленные джинсы, причесался и захромал вверх по Каланчевской. Дойдя до первого коммерческого ларька, купил джинсы, зашел за ларек и морщась от боли в простреленной ноге переоделся. Свернув свои джинсы, он сунул их в какую-то щель под ларьком и пошел потихоньку дальше. Теперь он мог привлечь внимание только тем, что немного хромал на левую ногу, да на локте у него была свежая царапина – задел осколком стекла, когда вылетал через окно.

Через двадцать минут он добрался до Красных ворот и спустился в метро. Доехав до Кировской, перешел на Тургеневскую, сел в вагон и вздохнул с облегчением. Теперь можно было отдохнуть до самой Октябрьской.

Глава VIII.

Илья был на площади, когда увидел, что от Казанского люди рванули, как тараканы от дихлофоса.

«Наконец-то», – процедил он сквозь зубы и по верху побежал к Казанскому вокзалу, навстречу выскакивавшим из него пассажирам. За ним бежали еще какие-то люди. Кажется, в милицейской форме.

Когда он пересек площадь, вокзал был уже заперт толпой народа. Внутрь проникнуть было невозможно. Илья влился в группу, которая моталась вокруг вокзала, руководимая острым любопытством. Илья вполне разделял их стремление проникнуть в суть происходящего внутри вокзала. Его, прежде всего, интересовали два вопроса – убит ли Иван и кто из его людей остался жив.

Честно говоря, он совсем бы не так спланировал встречу с Иваном. Но разве он мог что-нибудь сделать! Во-первых, менты, того гляди, Ивана перехватят. А живым им его давать нельзя. Кто его знает, насколько он разговорчив окажется. Волей-неволей приходится вставать рядом с ними, следить за ситуацией. Нам-то он и мертвый подойдет.

А кроме того, разве с этим разбродом в первой десятке, кого-нибудь что-нибудь можно заставить сделать так, как ты хочешь? Их легче начать расстреливать за невыполнение приказа Председателя СК в боевой обстановке. Но Илья знал, что расстрелять он успеет одного, – того, кто первый попадется. А дальше начнут расстреливать его. Чтобы потом вновь устроить выборы Председателя...

«В результате, лезут сами, – ворчал про себя Илья. – Кто во что горазд, тот так свой огород и городит, а все, что я могу – следить, что б только друг с другом не связывались.»

Вокзал начал потихоньку освобождаться от толпы. Люди выбирались из здания вокзала и попадали, как тут же отметил Илья, в кольцо милиционеров, которых неожиданно появилось около сотни. Они перекрыли все немногочисленные выходы из здания и, выпуская народ, обыскивали его на предмет оружия, проверяли документы и задерживали всех, у кого документов не оказывалось.

Илья видел, как проверяли Четвертого, но мало за него беспокоился. Не дурак же тот в конце концов, чтобы лезть в руки милиции с пистолетом! Как ни дорого личное оружие во время игры, но жизнь дороже...

Четвертого милиционеры проверили и отпустили, как и всех остальных. Пистолета у него не оказалось, а документы с московской пропиской были в порядке.

Четвертый присоединился к толпе зевак. Илья тут же подошел к нему, дернул за руку, вопросительно посмотрел. Тот молча пожал плечами. Илья сплюнул, выматерился. Стали ждать дальше, уже вдвоем.

Примчались машины скорой помощи, целой стаей. Приехало двенадцать машин, их подогнали вплотную к выбитому Иваном окну в кассовый зал и через него стали выносить на носилках тела и грузить в машины неотложки. Когда двенадцать носилок вынесли, окно вновь перекрыли омоновцы. Насколько Илье удалось рассмотреть издалека, ни Ивана, ни кого-либо из своих, он среди раненых не увидел. Илья приказал Четвертому подогнать поближе свои жигули-девятку, завести и ждать его наготове.

Где-то через час вокзал был очищен от переполнявшего его народа. Никто из киллерской первой десятки больше из него не вышел.