Сергей Александрович взглянул на ледяную стену. Еще полчаса, и он будет наверху. Медлить нельзя.

Стараясь не смотреть на лижущего пол пса, капитан ухватился за нижний вбитый крюк. Взгляд его упал на второго пса. Тот сидел в паре шагов от первого и, тихонько поскуливая, смотрел на Неверова виновато, как бы извиняясь за поведение своего собрата.

– Ерунда, – хрипло сказал ему Сергей Александрович. – Осталось всего два крюка. Мы выберемся отсюда, Дружок!

Рывок… Еще один… Острая боль пронзила раненую руку капитана Неверова, он понял, что падает в обморок, попытался силой воли удержать себя в сознании, но не сумел. И погрузился во мрак.

– Дима, вы сказали, что не умели наслаждаться жизнью. А теперь научились?

– Да. Я встретил одного человека. Далеко, на Тибете. И он научил меня жить по-настоящему.

– Вы буддист?

– Можно и так сказать. Я частенько наведываюсь в буддийские храмы. Но больше всего меня тянет Север.

– Когда-нибудь, когда и я научусь жить, возьмите меня с собой на айсберг!

– Хорошо.

Дмитрий открыл глаза и огляделся. Он лежал на припорошенном снегом льду, у самого края расселины. Над ним простиралось бескрайнее серое небо, в котором белым пухом кружились чайки и бургомистры.

Получилось! Правда, у него были, кажется, галлюцинации… Да, были. Он снова и снова воображал себя капитаном Неверовым. Интересно, с чего вдруг? Неужели от холода и усталости?

Не думать об этом! Главное, что он, Дмитрий Буров, выбрался из чертовой западни. Вот только… Почему так онемело лицо? Уж не обморожено ли?

Дмитрий поднес правую руку к лицу и ощупал его. На ощупь кожа была холодной, как резина. Прикосновения пальцев он не почувствовал. Зато почувствовал другое – кровь просочилась через вату в ноздрях, и верхняя губа опять была испачкана. Носовое кровотечение не прекращалось.

Ладно, не беда. Главное, что он выбрался!

Подняться удалось на удивление легко. Капитан Неверов огляделся. Метель утихла, и видно было далеко. Внизу, в расселине, тихо поскуливали брошенные собаки.

Теперь нужно закрепить веревку и попытаться с помощью рычага вытянуть из расселины нарты и собак. Для этого, конечно, придется снова спускаться в адскую дыру, но ничего не поделаешь. Без провизии, саней и собак далеко ему не уйти. А так – есть еще шанс уцелеть.

Приободрившись, капитан собрался опуститься на живот и вытянуть из расселины край веревки, чтобы закрепить его наверху, но вдруг замер, заслышав какой-то шум.

Еще до того, как повернуть голову, Неверов понял, что это за шум. Огромный белый медведь вышел из-за торосов и, шлепая по насту лапами, двинулся к капитану.

Медведь был ранен и взбешен. Похоже, рана на боку не давала ему покоя уже довольно долго. Зверь потерял много крови и, видимо, не мог бежать. И все же был полон решимости отомстить. По всей вероятности, он несколько часов просидел в засаде, памятуя о страшном выстреле и не решаясь напасть.

Но сейчас, увидев перед собой Неверова, медведь потерял всякое представление об осторожности и открыто шел навстречу своему врагу. Навстречу человеку, который причинил ему столько боли.

Капитан взволнованно огляделся, намереваясь найти что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее оружие. Но вокруг не было ничего, кроме льда и снега. Ружье и оба ножа остались на дне расселины. Молоток, должно быть, выпал из рук, когда Неверов цеплялся за кромку. На глаза капитану попался только острый осколок льда, срезанный железными полозьями саней.

Капитан ударил по нему ногой, но осколок не поддался. Еще удар. И еще. Только с четвертого удара капитану удалось отбить примерзший осколок от ледяного наста. Неверов поднял его, сжал в руке и повернулся к приближающемуся медведю.

Зверь шел неторопливо и неотвратимо, как сама смерть. Кровь из разорванного пулей бока уже не сочилась. Маленькие темные глазки горели свирепым огнем, огромная пасть была оскалена, и из нее клубами валил пар.

Одолеть такое чудовище в рукопашном бою невозможно. Но бежать у Неверова не было сил. Да и некуда бежать. Имелся еще один вариант – укрыться в расселине. Но капитан не был уверен, что сможет быстро спуститься по железным крючьям. Одно неловкое движение – и он вновь упадет на дно расщелины с шестиметровой высоты.

Помимо прочего, оставалась опасность того, что обезумевший от боли и злобы медведь ринется за своим врагом в расщелину и устроит на ее дне настоящую кровавую бойню.

Бежать нельзя. Спрятаться невозможно. Неверов стиснул в руке кусок льда и угрюмо взглянул на приближающегося зверя.

Медведь перешел на галоп. Стремительно преодолев последние метры, отделяющие его от человека, с ревом бросился в атаку. Однако движения зверя были неловкими и неточными – сказывалась большая потеря крови. Неверову удалось отскочить в сторону. Он едва не потерял равновесие, но сумел устоять на ногах.