Шрифт:
А 8. Раннее творчество А. А. Ахматовой относится к 1) рубежу XIX – ХХ веков, 2) 10–20 гг. XX века, 3) 30–40 гг. ХХ века, 4) 50–60 гг. ХХ века.
А 9. В раннем творчестве А. А. Ахматовой нашли воплощение принципы такого поэтического течения, как 1) акмеизм, 2) реализм, 3) футуризм, 4) символизм.
А 10. Кто из современников А. А. Ахматовой назвал ее «златоустой Анной всея Руси»?
А 11. Психологическая убедительность лирики А. А. Ахматовой достигается использованием приема 1) портретного описания, 2) речевой характеристики, 3) художественной детали, 4) пейзажного описания.
А 12. В 10-е годы XX века А. А. Ахматова составила ядро нового направления в русской поэзии – акмеизма вместе с
1) А. Блоком и В. Брюсовым, 2) В. Маяковским и Б. Пастернаком, 3) Н. Гумилевым и О. Мандельштамом, 4) С. Есениным и Н. Клюевым.
А 13. Тема любви, занимающая в поэзии А. А. Ахматовой центральное место, звучит также в стихотворении 1) «Мне ни к чему одические речи…», 2) «Мне голос был. Он звал утешно…», 3) «Родная земля», 4) «Сжала руки под темной вуалью…»
А 14. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихотворение А. А. Ахматовой с жанром 1) новеллы или лирического дневника, 2) очерка, 3) легенды, 4) сказки.
Б 7. Из первой строки стихотворения выпишите предметную художественную деталь (в именительном падеже), передающую эмоциональное состояние лирической героини.
Б 8. Из последней строфы стихотворения выпишите эпитет (в именительном падеже), придающий авторскому описанию образно-эмоциональное звучание.
Б 9. Назовите художественный прием, помогающий А. А. Ахматовой передать состояние природы, которая наделяется человеческими чувствами: «Между кленов шепот осенний попросил: “Со мною умри!..”»
Б 10. Обратитесь к первым трем строкам стихотворения «Песня последней встречи…» и определите его стихотворный размер.
Б 11. Укажите название художественного приема, использованного в следующих строках для того, чтобы подчеркнуть взволнованное состояние героини:
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. – Умру с тобой…»
Б 12. Определите способ рифмовки в данном стихотворении.
С 2. Почему литературоведы называют стихотворение А. А. Ахматовой «рассказом в стихах» и у каких известных вам поэтов есть подобные «рассказы в стихах» о любви?
Не буду подробно останавливаться на частных проколах этого вопросника по «данному стихотворению», как оно названо здесь (казенномыслие и казеннословие – родовая травма этой методики, очевидно, на всю жизнь).
Нелепо спрашивать (А 14) о лиризме стихотворения, когда в одном из вариантов ответов назван лирический дневник. Сказать, что тема любви центральная тема поэзии Ахматовой. Ответ на вопрос 7 – перчатка – нелеп: ведь тут дело не в самой по себе перчатке.
Не стану ничего писать о неприменимости на экзамене по литературе тестовой формы.
Будем говорить о вопросах принципиальных. Все эти вопросы обращены не к стихотворению в его сокровенной сути, а к некоему информационному пространству, расположенному вокруг стихотворения. Что дает для понимания именно этого стихотворения знания хронологии творчества Ахматовой? Или поэтов, входящих вместе с ней в группу акмеистов? Как помогает понять и почувствовать стихотворение само по себе знание о размере и рифме? Можно ответить на все эти вопросы, так и не откликнувшись ни душевно, ни умственно на само стихотворение. Все эти вопросы сделаны под компьютерную проверку. Лишь два из них проверяют люди, но и они не по существу самого стихотворения.
В первом номере журнала «Русская литература» за 2007 год впервые на русском языке напечатана появившаяся в 1934 на чешском статья крупнейшего ученого XX века Романа Якобсона «Что такое поэзия?».
«Именно поэзия предохраняет от автоматизации, от ржавления наши формулы любви и ненависти, сопротивления и смирения».
Я сразу вспомнил слова приятеля Якобсона Владимира Маяковского (это о нем самом в стихотворении о товарище Нетте – «напролет болтал о Ромке Якобсоне»):
«Поэзия – вся! – езда в незнаемое».
Вопросы же по стихотворению (да и можно ли сказать, что это вопросы по стихотворению?) ведут не к сокровенному, неповторимому, к этому стихотворению во всем его своеобразии и неповторимости, а к сведению его к некоторому общему знаменателю.
Мы уже говорили о том, что для авторов ЕГЭ по литературе критерием знания литературы является умение применить термины и назвать литературоведческие понятия. Так вот в полном соответствии с таким подходом почти все эти задания по стихотворению ориентированы на эту самую терминологию: течение, прием, направление, жанр, деталь, эпитет, прием, способ.
Чтение художественной литературы всегда личностно. А эти тесты безличностны. Ведь их идеал – когда все верно ответят на все вопросы. А здесь верно означает одинаково. Но десятки сотни тысяч абсолютно одинаковых слов об одном и том же стихотворении – это смерть поэзии.
Я всегда показывал на своих уроках, как по-разному звучат стихи Блока, Есенина, Маяковского в различных исполнениях. У меня есть пять различных записей чтения пушкинского «Памятника». Совсем недавно появились диски с записями стихотворения русских поэтов в исполнении Веры Павловой. Это другой Блок и другой Есенин.
Я рассказываю на уроке о семи точках зрения на горьковского Луку. Сам я видел по девять Раневских и Лопахиных в спектаклях «Вишневый сад». А споры последних лет о «Горе от ума»! Ведь это норма существования искусства в пространстве и времени. Буквально вчера по радио «Орфей» я слушал передачу Любови Казарновской, в которой на протяжении часа были представлены самые разные Кармен мировой оперы.
Только один конкретный пример. В шестом номере «Нового мира» за 2007 год напечатана блистательная статья Ирины Сурат «Сальери и Моцарт». Оказывается, Анна Ахматова собиралась писать о «Моцарте и Сальери» Пушкина. При этом она утверждала, что «себя и свой труд Пушкин отождествлял с Сальери». Автор статьи пишет, что «оба героя вместе отражают пушкинское представление о творчестве, причем Сальери отражает его полнее». Более того, выясняется, что и афоризм «Гений и злодейство – две вещи несовместные» мы тоже понимаем неправильно.
А теперь представим, что «Моцарт и Сальери» входит в школьную программу, а ученик прочел эту статью или узнал о ней от учителя, и концепция эта убедила его, а потому и на экзамене он ответил или написал в ее духе. И что будет с ним? Тем более если у проверяющего учителя лежит шпаргалка с традиционной точкой зрения: «именно в Моцарте мы узнаем Пушкина – беспечного, праздного, но такого гениального, что все дается ему легко и просто»?
Но разве, если актер и критик, режиссер спектакля и сценарист художественного фильма по классическому произведению, иллюстратор и литературовед могут видеть произведение по-разному, – разве и школьник не имеет права на свою точку зрения, свое понимание и свое личное отношение?