– И долго ты собираешься на меня пялиться?
– сонно поинтересовался Малфой-младший, не открывая глаз.

А он ведь не знает, что Люциус жив. Сказать или не сказать? Если сказать, то как? «Привет, милый, ты знаешь, я сегодня тут с твоим покойным папой перекидывался парой слов - так он на самом деле жив-здоров, чего и тебе желает»?

– Ты красивый, - только и сказал Гарри в своё оправдание. Ну конечно, он проснулся. А кто бы не проснулся, если ему в лицо засветить двумя зелёными фонарями?

– Ты тоже, - улыбнулся Драко и, по-прежнему не разлепляя век, притянул Гарри к себе.
– Какой ты тёплый…

– А у тебя всё равно холодные пальцы, хотя и спал у камина, - слегка укоризненно заметил Гарри, беря прохладные руки блондина в свои, такие горячие, что можно было сушить ими одежду.

– Правильно, - Драко раскрыл наконец глаза, и у Гарри дух захватило от этих озёр ртути, которым не требовался никакой дополнительный магический свет, чтобы ошеломлять людей.
– Это значит что?

– Что?
– Гарри резонно решил, что негоже оставлять какое-либо дело наполовину сделанным, и принялся расстёгивать рубашку слизеринца до конца.

– Что меня некому согреть, пока ты терзаешь бедных школьников своими жуткими практическими, - в мягком голосе слышались глубоко запрятанные нотки смеха.

– Неужели это было настолько страшно?
– надул губы Гарри. Драко со смехом потянулся поцеловать губы гриффиндорца. Гарри увернулся, словно невзначай распластавшись при этом на ковре.

– Не дуйся, - предложил Драко, опираясь на локти по обе стороны от плеч брюнета.

– А ты меня утешь, - озорно предложил Гарри.- Раз уж это именно ты оскорбил меня до глубины души своими словами о том, что я жуткий учитель…

– Ты не был жутким, ты нагонял страх, - возразил Драко, улыбаясь.
– Чувствуешь разницу?

Пока Гарри осмысливал упомянутую разницу, Драко нежно поцеловал центр его правой ладони. Искорки желания побежали по крови Гарри от места поцелуя, как пузырьки по бокалу с шампанским.

– Я вообще много чего чувствую, - заговорщическим тоном сообщил Гарри и лизнул розовый сосок Драко, уже давно манивший его - с тех самых пор, как он заметил, что рубашка слизеринца была полурасстёгнута.

Блондин застонал и принялся деловито раздевать Гарри. Гриффиндорец лежал, закинув руки за голову, и позволял ему делать это.

– Похоже, сегодня ты намерен лежать и получать удовольствие, - горячее дыхание Драко внезапно обожгло ухо Гарри, и горячий язычок оставил влажный след на коже шеи. Брюнет выгнулся дугой, учащенно дыша.

– Ты… просто представить себе не можешь… как… утомляют непослушные дети… а-ах…

– Мне и не требуется, - шепнул Драко.
– Тебя я хочу утомить лично…

Слизеринец оторвался на минуту от последовательного расцеловывания каждого из бесчисленных переплетавшихся шрамов и, встав на колени, ловко стащил с себя брюки.

– Я не против… - зачарованно сказал Гарри, глядя на уже твёрдый член Драко.

– Я вижу, - оправдывая своё звание лучшего выпускника змеиного факультета, блондин ужом скользнул вниз, щекоча мягкими платиновыми прядями кожу Гарри - как ни странно, на месте шрамов кожа не утеряла чувствительности, словно они были нарисованными. Впрочем, они и не были обычными шрамами.

Ласковые губы обняли член самого Гарри, тоже уже вполне готового к продолжению. Горячо, влажно, тесно… гриффиндорец зарыл пальцы в шёлковые на ощупь тёплые волосы Драко.

– А-ах!.. а-аа… Дра-ко… о-о…

Слизеринец медленно посасывал, словно издеваясь над извивающимся Гарри, готовым убить Вольдеморта ещё десять раз подряд - лишь бы ему дали поскорее кончить. Гибкий язык плотно прижался к большой вене и подвигался вверх-вниз - на миллиметр, не больше, но распалённому Гарри было более чем достаточно.

– Дра-ако-о-о-!!..

– Я так скучал по тебе весь день, - хрипло признался слизеринец, вновь оказавшись у лица Гарри.

Вместо какого-то ответа Гарри молча притянул его к себе и поцеловал. Собственный солоноватый горький вкус смешан со сладостью Драко… Потрескивание огня в камине, запах сгорающих капелек смолы и травяного шампуня Драко, ровное тепло пламени, обжигающий жар там, где тело касается тела, холодок предвкушения под ложечкой… Что-то нереальное было во всём этом, что-то сюрреалистичное и пронзительное, будто всё было неправдой, сном. В самом деле, может ли человеку в этой жизни быть настолько хорошо?..