– Я люблю тебя, я так тебя люблю… - шептал Гарри, не заботясь о том, слушают ли его.
– Я жить без тебя не могу, я весь день думал о тебе, Драко, я так тебя люблю…

Блондин почему-то плакал, и Гарри прилежно сцеловывал эти слёзы с бархатистых щёк; почему-то они были почти как вода, словно всю горечь Драко уже успел где-то выплакать сегодня.

От лица Гарри перешёл к шее - он так любил ставить свои метки на этой белоснежной коже. Слизеринец запрокидывал голову, предоставляя себя в полное распоряжение Гарри - пожалуй, он не возражал бы, перережь ему Поттер горло.

Гарри покружил языком во впадинке пупка и принялся ласкать руками спину и ягодицы Драко. Их напряжённые члены соприкасались.

– Я хочу тебя, Драко, - шепнул Гарри, целуя слизеринца за ухом.
– Хочу тебя внутри меня.

Слизеринец гортанно простонал что-то и одним рывком уложил Гарри на спину.

– Accio смазка!

Сразу два пальца, скользких от смазки, проникли в Гарри, и гриффиндорец вскрикнул от неожиданности. Прохлада рук Драко и смазки и внутренний жар его тела…

– Тебе больно?
– Драко медленно продвигал пальцы, нежно массируя канал Гарри, и тревожно вглядывался в лицо брюнета. «Смешной… он каждый раз так заботится, словно это у нас впервые».

– Всё хорошо, продолжай, - Гарри приподнялся на локтях.

Драко добавил ещё один палец. Гарри, не выдержав, подался вперёд, насаживаясь на эти тонкие осторожные пальцы, требуя большего.

– Драко… ну давай же. Я готов, - просил Гарри; глаза у него закатывались от невыносимого желания.

Но Драко добавил и четвёртый палец, чтобы быть уверенным в том, что не причинит Гарри боли. И только тогда, убрав руку - Гарри издал разочарованный вздох - вошёл в гриффиндорца. Так аккуратно и медленно, как никогда до этого.

Блондин обнял Гарри, прижимая к себе, и поцеловал.

– Ты… нормально?

– Я прекрасно, - уверил его Гарри, вцепляясь в плечи Драко - наверняка утром на аристократично-бледной коже обнаружатся синяки.
– Двигайся, Драко, ради Мерлина!..

Слова перешли в низкий стон - Драко начал двигаться, при каждом толчке задевая простату. Гарри стонал, тонул в блаженстве, туманившем голову, и мог только сжимать пальцы сильнее и подаваться бёдрами навстречу Драко, принимая его в себя до основания. Почувствовав одновременно с глухим вскриком «Гарри!», как блондин изливается внутри него, гриффиндорец кончил, забрызгав всё вокруг.

– Драко-о-о… Драко, Драко, Драко… - твердил он, как заведённый, прижимаясь к блондину. Слизеринец молча гладил его по голове.

Гарри затих и виновато погладил плечи Драко.

– У тебя будут завтра синяки.

– Ерунда, - откликнулся тот.
– Мне не больно.

Гарри захихикал, утыкаясь лицом в грудь Драко.

– Ну да, тебе было немного не до того, чтобы возмущаться по поводу синяков.

– «Немного не до того» - очень верно сказано!
– слизеринец поцеловал кончик носа брюнета.
– Кстати, если серьёзно, как твой первый преподавательский день в качестве самого себя?

– Ужасно, - честно сказал Гарри.
– Они все пялятся - кто как на икону, кто как на бронированного таракана… ну, последнее в основном к слизеринцам относится. И спрашивают. Все четыре факультета уже в глубоком минусе из-за своего любопытства.

Драко рассмеялся и сразу же посерьёзнел.

– Ты сдерживаешься? Я помню, что было на Диагон-аллее… Хоть они все и надоедливые настырные малявки, интересующиеся не твоим предметом, а твоим любовником, но убивать их всё-таки не стоит… - не сдержавшись, блондин зевнул во весь рот, прикрыв лицо тонкой, почти что просвечивающей насквозь ладошкой.

– Я отлично справляюсь, - уверенно сказал Гарри.
– Твой несносный крёстный готовит мне притупляющее эмоции зелье, которое я регулярно принимаю. А ещё я занимаюсь йогой и медитацией… с твоим отцом, - закончил он совсем тихо и замолчал, ожидая реакции.

Реакции не последовало. Гарри подумал, что Драко, должно быть, онемел и остолбенел от такой новости, и посмотрел на слизеринца. Блондин сладко спал, слегка посапывая во сне. И, разумеется, не слышал последней фразы Гарри.

Глава 4.

С утра Гарри выпала возможность поспать подольше - в первой половине дня у него не было занятий. Драко же смылся очень рано на свои пары, заботливо укутав Гарри перед уходом в одеяло; очевидно, припомнил манеру гриффиндорца спинывать на пол или в сторону и одеяло, и подушку, и простыню, особенно при дурном сне. Но поспать ему не дали. Так как заснули оба благополучно всё у того же камина, то разбужен Гарри был незамедлительно, как только из него раздался бодрый голос:

– Эй, есть кто дома? О, Гарри, привет, дружище!