Надя дернулась, пытаясь что-то сказать, но Крестный держал ее голову руками, не давая освободить рот от своего члена.

– Молчи. Я знаю все слова, которые ты можешь сказать. Ты можешь пообещать мне, что оставишь его... Можешь не обещать... Но я знаю, что ты не сможешь его оставить. И ты знаешь, что это должно означать. Ты должна догадаться!.. Ты должна понять, что я не допущу, чтобы вы были вместе. Я заберу у тебя Ивана...

Надя не видела, как Крестный сунул в карман свободную руку, которой не держал ее голову, и достал пистолет. Но она поняла, что угроза, звучащая в его словах – не пустая болтовня старого трепача. И скорее почувствовала, чем поняла, что он пришел сюда совсем не за тем, что она сейчас делала, что это лишь какой-то нужный ему ритуал, необходимый для того, чтобы решиться на что-то большее. И тут же, мгновенно, поняла, что он сейчас ее убьет. Убьет, как только кончит. Просто этот человек очень неуверен в себе, он не умеет убивать так, как это делает Иван, не сомневаясь ни в чем и не колеблясь. Этот старик боится смерти, боится ощутить ее рядом с собой, и поэтому боится убивать других людей. Она почувствовала, как окреп и напрягся его член у нее во рту, и поняла, что сейчас, через несколько мгновений, она умрет. И ствол пистолета, упершийся в ее висок, подтвердил ее ожидания. Этому старому ублюдку нужно было пережить чувство полного освобождения, наступающее в момент оргазма, чтобы забыть про свой страх перед смертью, забыть про свое сознание и нажать на курок легко и свободно, не зная о том, что он совершает убийство.

– Я убью тебя. Убью... Еще! Еще! Сейчас я тебя убью. Ну! Еще! Убью!

Надя чувствовала, как он заставляет себя нажать на курок, как дрожит его палец, который резко согнется уже следующее мгновение...

Она опередила выстрел на какие-то доли секунды. Теплая сперма уже мазала ей губы, когда она двумя руками резко оттолкнула его напрягшееся в судороге тело. Выстрелом обожгло ей лоб, зазвенело разбившееся стекло где-то справа от нее...

«Зеркало!» – мелькнуло у нее в голове. Старик упал на спину, схватившись рукой за член и помогая себе кончить левой рукой. Правой он продолжал нажимать на курок, всаживая пулю за пулей в спинку кресла, на котором недавно сидела перед ним Надя.

Она бросилась вперед, не разбирая дороги. Наступив ему на живот и второй ногой едва не угодив в лицо, Надя взглянула вниз и увидела, что он стрелял с закрытыми глазами. Вылетая на лестничную площадку, она едва не вышибла дверь, и бросилась вниз по лестнице.

Крестный перестал биться в оргаистических судорогах, почувствовав резкую боль в животе, тяжело приподнялся и сел на полу. Он открыл глаза и мутным взглядом обвел пол вокруг себя, одно кресло, второе, увидел разбитое зеркало на стене...

Трупа не было. Он зло, по-звериному простонал и ударил рукояткой пистолета себе по колену. И тут же отбросив пистолет в сторону, схватился обеими руками за ногу и заохал...

Глава пятая.

Командир «Белой стрелы» Сергей Коробов, прибывший в Поволжье по приказу Никитина, перекрыл все дороги, какие только, по его представлениям, можно было перекрыть. Его беда заключалась только в том, что он был прямолинеен, как тот символ, что был заключен в названии руководимого им отряда. Это незаменимое качество, требующееся при исполнении приказов, очень мешало успеху дела, когда нужно было самостоятельно анализировать ситуацию и принимать автономные решения.

Изучив карту Поволжья и проложив на ней маршрут неизвестного ему террориста от Саранска до очага пожара, он не мог удержаться от того, чтобы не продолжить его дальше. Этого требовала его логика, его понимание ситуации, его представления об образе действий человека, которого он пытался поймать.

Пунктир, нарисованный им на карте, уперся в Казань, и на этом все его сомнения, которые еще бродили в его голове, рассеялись. Следующим местом терракта будет столица Татарстана – Коробов был уверен в этом на сто процентов. Уверен настолько, что другие направления почти перестали существовать в его голове. Он, конечно, перекрыл и дорогу на Ульяновск, но, во-первых, сделал это поздно, когда Иван был уже на пути от Ульяновска к Димитровграду, а во вторых – сделал это только формально, не отследив всю трассу, а ограничившись одним кордоном, посланным им на ближайшее по трассе КП ГАИ с заданием узнать, не было ли замечено на дороге чего-нибудь подозрительного. Убийств каких-нибудь, грабежей, захватов машины, ограблений. Пожалуй, только изнасилования выпали из сферы внимания Коробова.

Можно только гадать: не повезло ли Коробову, или, наоборот, повезло Ивану, но он проскочил этот КП без всякого шума. Ивана даже не остановили, милиционер разбирался как раз с другой машиной, у которой не работали поворотники и заставлял ее водителя ставить машину на стоянку, чтобы исправить дефект. И трое коробовских бойцов-оперативников удовольствовались двумя легкими авариями, случившимися на трассе в недавние часы. Поковырявшись в составленных гаишниками актах, они ничего не нашли для себя интересного, о чем и сообщили Коробову. Тот приказал им оставаться на месте в пассивном наблюдении и ждать дальнейших приказаний командира отряда..

Дело в том, что Сергей Коробов, дома третируемый волевой и своенравной супругой, очень любил присущий его должности командира спецотряда полувоенный-полументовский колорит и к месту и не к месту щеголял засевшими в его голове еще с детских времен, подхваченными в советских фильмах стандартными формальными фразами. «Ждать дальнейших указаний...» Это звучало музыкой в его тосковавшей по волевым и энергичным действиям душе. Конечно, ему еще больше понравились бы команды типа: «В атаку!», «Вперед!» или, там, «Шашки наголо!»... Но для последней он опоздал родиться, а для остальных просто не было повода.

Пока трое его оперативников спали на одном из КП на трассе Казань-Ульяновск, сам Коробов метался между Казанью и лесным пожаром, тусуя своих людей как колоду карт и все не находя наиболее оптимального варианта их расстановки. Он с особенным внимание исследовал первоначальный очаг возгорания, и, конечно, обнаружил недалеко от Алатыря обгоревшие трупы мужчины и женщины, опознать которые с налету не удалось и ограничился тем, что отправил их на судебно-медицинскую экспертизу. Его очень отвлекали сообщения о погибших в пожаре людях, которые поступали из разных мест, к его поискам явно не имели никакого отношения, но он все же считал своим долгом каждый раз лично побывать на месте и своими глазами увидеть трупы.