– Не знаю...
– тяжело сказал Поттер.
– Я надеялся, что достаточно тебя знаю, я верил тебе, Драко. И пусть только мне придется пожалеть о том, что я верю тебе сейчас, - он затушил окурок прямо о подоконник и, устало помотав головой из стороны в сторону, с хрустом потянулся.
– Мерлин... день какой-то ненормальный сегодня, устал, как конь.

– Тебе вообще необходим постельный режим, Поттер, - зло буркнул Малфой, потирая горящие веки.
– И если бы ты не свалил геройствовать, я бы тебе его обеспечил...
– он запнулся и прикусил губу, раздраженный тем, как двусмысленно и непристойно прозвучали его последние слова.

Гарри вновь отвернулся к окну и замер. Потом медленно прочертил пальцем по стеклу, повторяя змеевидную линию стекающей вниз дождевой струи.

– Ответь мне еще на один вопрос, Малфой. Вот если бы все окончательно открылось, что бы ты сделал? Ты бы все равно остался со мной?

Драко замер.

– А ты?
– переспросил он пересохшими губами, сам не зная, какой ответ надеется услышать. Умом он прекрасно понимал, что сейчас скажет Поттер, и тем более понимал, что в сложившейся ситуации это будет единственно правильным решением, и, в сущности, он сам должен был бы предложить такой вариант... но где-то глубоко внутри тлела крохотная искорка идиотской надежды - слабой, неясной. Может быть... все еще можно исправить... Он застыл, тяжело дыша и непроизвольно сжимая кулаки. Мир сосредоточился в этой спине, обтянутой бордовой тканью, в поникшей темноволосой голове... А Поттер все молчал, продолжая водить по запотевшему стеклу кончиком пальца, и молчание это разрасталось, заполняя пространство кабинета чудовищной ледяной пустотой. Наконец Гарри пошевелился и оперся ладонями о подоконник.

– А я не могу, Драко. Я думал об этом... Не теперь. Сейчас это невозможно.

Малфой медленно поднялся на ноги. Старый, потертый дубовый паркет страшно скрипнул под его весом.

– Дело в твоей жене?
– негромко спросил он, хотя прекрасно знал ответ.

– Джин...
– Поттер помолчал, обернулся к нему и заговорил вновь - тихо и монотонно: - Знаешь, в семнадцать я твердо знал, чего хочу. Я сидел в этом долбаном лесу, голодный, замерзший, по странной случайности еще живой... и мечтал о ее тепле. В то время не было и дня, когда бы я не думал о ней...
– неожиданно теплая улыбка быстро тронула его губы и также быстро слетела прочь.

– Я до сих пор задаю себе вопрос, что пошло не так, и почему все изменилось. Но... это произошло, Малфой.

– К чему все это?
– выдавил Драко сквозь спазм в горле, деланно равнодушно пожав плечами. Со скрытой жадностью он вглядывался в любовника, чья неподвижная фигура у окна словно сгустилась из сумрака, затаив в себе гибкую пружинистую силу. Лица было не разглядеть, выделялись только движущиеся губы да чуть заметный блеск глаз.

– К чему? Нам пришлось с ней о многом поговорить. Джинни уже давно не та, что прежде... Двадцать лет назад она прибила бы меня на месте, - Поттер устало усмехнулся, - теперь... теперь она сказала, что если... В общем, она сделает все, чтобы забрать у меня детей. И она знает, о чем говорит, Малфой. Будь я хоть десять раз гребаный Избранный, закон на ее стороне. Прелюбодеяние - отличный повод для односторонней опеки. Я не могу потерять их, Драко. А они не должны потерять меня.

– Понимаю, - легкие словно забыли привычный ритм и впускали воздух резко, по глоточкам. Малфой отвернулся. Он не хотел, чтобы последнее слово осталось за Поттером. Он сам все закончит. Здесь и сейчас.
– Ты хочешь все прекратить. Что ж, это и в самом деле правильный выход, - только не сорваться. Говорить четко, спокойно. И ни в коем случае не смотреть ему в лицо. Увидишь его еще раз и подохнешь.

– Да, - мрачно ответил Поттер.
– Надеюсь, что уже через пару дней я буду знать, как Шанпайк сделал снимок. А потом им займется обливиатор... перед судом. Так что передай жене, что все будет в порядке.

– Хорошо, - под тяжестью этих слов Драко медленно склонил голову.
– Я могу быть свободен?

– Свободен? Свободен...

Гарри дернулся, как от удара. Короткий всплеск магии взметнул в воздух тяжелые шторы, на мгновение притушил желтый свет лампы... Поттер стремительно подошел к Малфою и обхватил его лицо ладонями. Драко закрыл глаза. Знакомые твердые пальцы осторожно пробежались по сомкнутым векам, по скулам, по щекам... Малфой коротко выдохнул и судорожно прижал Гарри к себе. Они стояли в тишине кабинета, тесно прильнув друг к другу, ощущая бешеный стук собственных сердец. Поттер уткнулся губами в шею Драко, прикусывая, трясь лицом о мягкую кожу, словно насыщаясь напоследок вкусом тела любовника. Малфоя трясло. Он вдруг отвел руки Гарри и толкнул его к столу.

Драко скользнул по телу любовника вниз, больно оцарапав щеку о колючие нашивки, и уткнулся лицом в аврорскую мантию. Его отделяли от Гарри несколько слоев ткани, но даже сквозь них пробивался запах Поттера - тот самый запах, что заставлял жадный рот Драко наполняться слюной, а пах - горячей, сладкой тяжестью. Малфой развел в стороны полы бордовой мантии, рванул пряжку ремня, расстегивая форменные брюки, спуская их вниз вместе с трусами, высвободил знакомо ткнувшийся в ладонь член, вобрал его в рот и плотно сжал губы.

Поттер резко дернулся, хватая его за плечи, и со свистом втянул в себя воздух. Член во рту Драко дрогнул, наливаясь упругостью, на языке появился знакомый солоноватый вкус. Малфой яростно сосал, лаская пальцами тяжелую мошонку, всем существом впитывая глухие неровные стоны и дрожь тела Гарри. Поттер вскрикнул, сгреб его за волосы, больно прихватив ухо, но Драко было уже плевать: губы двигались сами по себе, и жар тела любовника медленно перетекал в его собственные яйца, наполняя их горячей пульсацией. Гарри отпустил его, схватился за край стола, его бедра резко подавались вперед, брюки, не удержавшись, окончательно сползли к щиколоткам. Драко скользнул рукой по теплой коже и, почти не владея собой, протолкнул ладонь между мускулистых ляжек, нашаривая влажную от пота ложбинку.