– Хлоп!

– Мороженое? Утром? Даже не позавтракав?

– Имею я право, как незаслуженно пострадавший? И вообще - ты собирался заглаживать, а не критиковать. Вот и заглаживай… Не буквально, Поттер. Думаю, моя голова проживёт без твоих ласк.

– А мне нравится.

– …

– Драко…

– М-м?

– Ну сознайся же - ты меня приревновал!

– Если бы я мог, я бы ещё раз тебя приложил. Только теперь чем-нибудь тяжёлым… Слушай, ну почему ты такой упрямый? Почему ты не уходишь, когда тебя прогоняют?

– Потому что я точно знаю - на самом деле ты не хочешь, чтобы я ушёл.

– Иногда я очень хорошо понимаю Снейпа, который считал тебя невыносимым, наглым и эгоистичным мальчишкой.

– Ладно, я уйду, раз ты действительно так решил…

– Хлоп! Мороженое, мастер Драко.

– Вот только мороженое съем - и уйду! Спасибо, Дриппи.

– Ага, а без мороженого - никак?

– Никак!

– Хлоп!

– Сладкоежка.

– Жадина… Тебя покормить с ложечки, пострадавший?

– Не стоит, сам справлюсь. Подушку мне приподними… Ох.

– Драко, мне жаль, что так вышло. Извини, я не хотел.

– А уж я-то как не хотел!

– …Вкусно.

– Угу. Это тут за углом такое продают, я когда попробовал - обалдел. А ведь, вроде, не волшебники… У Фортескью некоторые сорта и то хуже.

– А мне там всё нравится. Впрочем, для меня Косой переулок до сих пор - сказка. Никогда не забуду: каменная стена, палочкой постучал, как будто «Сезам, откройся!» - и вот перед тобой уже совсем другой мир. Вроде, такой же шумный и суетливый, как за спиной, но почти незнакомый. Говорят, похоже, по-английски, а половину не поймёшь, летают на мётлах, почту посылают с совами, одеваются в мантии, на картинках люди двигаются, в банке гоблины сидят, в огородах гномы промышляют, портреты живые, да с характерами - ругаются…

– Блин, портрет! Опять я про него чуть не забыл!

– Ты про что?

– Да я Панси в своё время портрет подарил.

– И?

– И он наверняка до сих пор не двигается!

– И?

– А я же умер!

– Ох ты… Что надо делать?

– Откуда я знаю? Кроме как выкрасть, мне и раньше в голову никаких идей не приходило, а после её свидания с камином и надежды не осталось, что придёт.

– Болит?

– Ноет. Особенно в затылочной части.

– Давай я там тоже поглажу…

– Ай!

– Шишку задел. Здоровенная… Хочешь, попытаюсь вывести?

– Нет, спасибо. Я лучше потерплю. Как-то я не слишком тебе доверяю в данном вопросе.

– Ну и ладно, пусть остаётся. Может, подольше запомнишь, как тебя Мерлин наказал.

– С чего бы это ему меня наказывать?

– За несправедливые подозрения и обвинения.

– В чём же я тебя обвинил?

– Э-э… ни в чём, вообще-то. Но подозревал - точно!

– Слушай, Поттер, прекрати. Мороженое доел? До свидания тогда… Что-то забыл?

– Нет, но… Драко, я не могу так уйти.

– Хочешь, попрошу Дриппи тебя переместить?

– Я не могу уйти, пока ты сердишься.

– Я? Сержусь? Да тебе приснилось!

– Драко, ну ведь ты же знал! И про Чжоу, и про Джинни. Чего ты разозлился? Я тебя не упрекаю за Панси, а ты ей, между прочим, даже портрет подарил.

– Это было давно.

– Так и я давно! Я с Джинни уже год почти как расстался.

– Потому, видно, и велики твои сексуальные аппетиты - отъедаешься после вынужденного голодания. Хватаешь всё, что под руку попадётся. То Плохишей, то Корзинки…

– В конце концов, это уже не смешно!

– Разве похоже, чтобы я смеялся?

– Драко! Да не было никакой Корбэй.

– Разумеется. И Уизли, и Грейнджер некая симпатичная девочка рядом с тобой пригрезилась. Ты их на галлюцинации не проверял?

– Малфой! Да это ты был! Забыл уже, как в виде девочки подкатился к нам в «Дырявом котле»?

– Что? Я?!

– Ты! Рон с Гермионой потом на меня набросились, требовали сказать, кто ты такой. То есть такая. Я говорю - Салли.

– Фу, какое премерзкое имя!

– Придумал бы лучше! И, прежде чем француженкой притворяться, заодно расписал бы биографию и родословную до седьмого колена, а то Гермиона очень дотошная. Она тут же и сказала - мол, не французское у неё, то есть у тебя, имя. А я по-французски только одно слово и знаю, уж и не помню, откуда. Прикинул, звучит на фамилию похоже - ну и ляпнул как фамилию - «Корбэй». Они успокоились… Чего ты ржёшь?

– Ой не могу! Ха-ха-ха!

– Весело ему. Сам-то нацеловался - и смылся, а мне объясняться за двоих пришлось!