Праведные души отправлялись Аидом на Елисейские поля, тогда как неправедные, отягченные грехами обрекались на муки в страшном Тартаре. Тартар служил прообразом христианского Ада. Поскольку в Средиземноморье много вулканов, то древние воображали себе преисподнюю как подземное царство, где постоянно бушует огонь. Отсюда происходят более поздние представления о геенне огненной.

Все это говорит о том, что еще в глубокой древности зародилось представление о неизбежном наказании всех грешников — мучениях, которым подвергнутся их души после смерти. Языческие воззрения на природу души во многом находились под влиянием самого общественного сознания, господствовавшего в эпоху рабовладения. Античное мышление, как справедливо заметил замечательный философ А. Ф. Лосев, было подчинено образам телесной пластики. Телесность в мифологии привела к тому, что древние стали ошибочно предполагать, будто бестелесная душа способна гореть в адском огне и испытывать физические мучения.

Раннее христианство, будучи первоначально религией рабов и простолюдинов, переняло красочный античный образ, доступный сознанию большинства, но вместе с тем совершенно неправильный. Аналогично под влиянием древнейших мифов сформировалось весьма причудливое представление о райской жизни, которое было едко высмеяно М. Твеном в его книге «Письма с земли».

Модернизм, направление в богословии, не принимающее ортодоксию фундаментализма (буквального понимания положений Священного Писания), отказывается от учения о Рае и Аде. С позицией модернистов трудно не согласиться, поскольку традиционное представление о загробной жизни практически не отличается от телесных, сугубо физических образов античности и решительно ничего не дает в представлении о душе.

Сама по себе концепция наказания в загробном мире не выдерживает серьезной критики. Французские просветители Д. Дидро, Ф. М. Вольтер, Ж.-Ж. Руссо и другие находили эту концепцию абсурдной. Стоит лишить человека боязни перед геенной огненной, и он утрачивает веру. Поклонение Богу и соблюдение норм религиозной нравственности, основанное лишь на страхе горения в Аду после смерти, является лицемерием. Опасная сказка, вышедшая из древнейшего языческого мифа, ломает человеческое сознание и душит совесть. Благочестивое стремление к праведной жизни заменяется исступленным желанием попасть в Рай.

Отношение к греховности, как выше упоминалось, тоже не оставалось неизменным, однако преображалось и принимало зачастую комические формы. К сожалению, укреплению в христианстве некоторых таких извращенных представлений о грехе способствовал католицизм. Отпущение грехов можно рассматривать как оповещение человека о том, что он прощен и совесть его чиста. Несмотря на разумное в целом отношение к искуплению грехов, сама процедура их отпущения превратилась в средневековом католицизме в обыкновенную формальность.

Вместо того чтобы вести человека к осознанию совершенного морального зла, католическая церковь ограничивалась исполнением некоторых малоэффективных функций, в т. ч. продажей индульгенций. Индульгенцией называется грамота об отпущении грехов. Достаточно было человеку приобрести такую грамоту, как с него автоматически снималась моральная ответственность за совершенный проступок и даже за преступление. Человек был уверен, что его грехи отпущены и его совесть перед Богом чиста. Не требовалось более ни раскаяния, ни страданий и лишений.

Несмотря на явно развращающее нравы распространение индульгенций, их продажа с каждым годом возрастала, потому что была выгодна для католической церкви. Доходы от продажи грамот оказались столь высоки, что церковь не собиралась отказываться от прибыльного занятия. Напротив, именно в этот период Средневековья была изменена дата конца света, предрекаемого Апокалипсисом Иоанна Богослова.

Хотя тексты священных книг не подлежат изменениям, католицизм спокойно провозгласил, что конец света ожидается каждые 100 лет, а затем перенес эту дату на каждые 25 лет. С приближением рокового года люди активнее раскупали индульгенции, чтобы освободиться от грехов, и это дополнительно повышало доходы церкви. Не случайно Ф. Рабле, высмеивавший порядки католицизма, назвал продажу таких грамот обворовыванием людей, а сами индульгенции окрестил эмульгенциями, т. е. «доильнями».

Апокалипсис — наказание грешников в представлении средневековых теологов (с гравюры А. Дюрера)

Грамоты отпускали абсолютно любой грех, тяжесть прегрешения определяла единственно стоимость индульгенции. Получается, что каждое преступление имело свою фиксированную цену. От совести и Бога можно было без проблем откупиться, приобретя индульгенцию. Наиболее страшные преступления оценивались высоко, мелкие проступки были сравнительно дешевы. Интересна классификация грехов (преступлений) по их стоимости. Она недвусмысленно показывает, что некоторые страшные злодеяния считались католицизмом слишком ничтожными, чтобы человек платил за них большие деньги.

Одним из самых дорогих преступлений являлось убийство церковного лица высокого сана, например епископа. Индульгенция, отпускающая этот грех, стоила 9 дукатов. Нужно заметить, что индульгенции отпускали грехи не только свершенные, но и будущие. То есть если кто-то задумывал убийство церковного лица, то он мог заранее очистить свою совесть покупкой соответствующей грамоты. Немного дешевле стоило прелюбодеяние в стенах монастыря. Отпускающая этот грех индульгенция продавалась в большинстве городов средневековой Европы за 8 дукатов.