– В год, – мрачно поправила я.

– Тем более, – кивнул Дамиан. – Поэтому твой отец никак не смог бы позаботиться о тебе сам. Другой вопрос, правильный ли он сделал выбор и нельзя ли было придумать более подходящее место, чем этот зверинец с чокнувшимися жрицами.

Поджав губы, я с мрачной сосредоточенностью разглядывала стену. Мне предстоит еще долго переваривать услышанное, прежде чем я готова буду делать какие-то выводы о поступках отца и об их причинах.

– Ладно, на сегодня достаточно тяжелых разговоров.

Дамиан, кажется уловивший мое настроение, поднялся с кресла, подошел к столу и, взяв с него один дротик, не целясь, запустил его в мишень. Стрела со стуком вонзилась в дерево.

– Ты любишь ездить верхом? – спросил виконт, оборачиваясь.

Я посмотрела на него исподлобья, озадаченная таким поворотом разговора.

– Ну… да.

– Отлично. В таком случае я приглашаю тебя на конную прогулку.

Я полагала, что после всего услышанного сегодня меня трудно будет удивить. И все-таки ему это удалось. Да, ну и муж мне достался, ничего не скажешь… И опять спасибо отцу!

– А я могу отказаться? – Я склонила голову набок.

– Можешь. – Пожалуй, мне тоже удалось его озадачить, с каким-то странным чувством удовлетворения отметила я про себя. – Ты отказываешься?

– Нет. Просто хотела знать.

Дамиан с усмешкой покачал головой. Видимо, в очередной раз пришел к выводу, что не знает, как разговаривать с семнадцатилетними девочками.

– Ладно, завтра четверг, так что поедем послезавтра. Выезжаем в десять. И кстати… Тебе идет эта прическа.

Я улыбнулась.

Он посмотрел на часы. Времени с его прихода прошло порядочно.

– Тебе, наверное, пора. Амандина небось волнуется, – едко напомнила я. И вдруг мне в голову пришла неприятная мысль. – Или ей не о чем волноваться? Она прекрасно знает о нашей договоренности, ведь так?

Теперь, когда меня озарило, такой ход казался более чем естественным. Но отчего-то мне было крайне неприятно.

– С чего ты взяла? – нахмурился Дамиан.

Я пожала плечами, стараясь выглядеть как можно более равнодушной.

– Просто подумала, что ей ты наверняка рассказал.

– Кто она такая, чтобы я рассказывал ей о строго секретном соглашении между двумя людьми? – изогнул он брови.

– Ну… – Я смутилась, подбирая формулировку. Что значит «кто»? – Близкий человек.

Дамиан подошел к моему креслу и как-то снисходительно качнул головой.

– Есть разные виды близости, девочка. Когда-нибудь ты это поймешь. Спокойной ночи.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб, после чего, ни слова больше не говоря, вышел из комнаты.

Я, часто моргая, продолжала смотреть на дверь, за которой он скрылся. И что вдруг на него нашло? Это он так по-отечески, да? А сам небось направился прямиком к Амандине? Впрочем, в данный момент последнее не слишком меня беспокоило.

Сегодняшняя проповедь была посвящена двум грехам – чревоугодию и гортанобесию. Если первое понятие относилось в основном к обжорству, к постыдному стремлению набить собственный желудок, то второе скорее касалось гурманства, любви к поглощению изысканной пищи и деликатесов. Оба греха считались весьма тяжкими, поскольку в обоих случаях речь шла о чувственности.

По мере того как жрец вдохновенно распространялся об отвратительной для богов природе плотских утех, прихожане все более старательно выравнивали спины и подтягивали животы. Идеально худые люди чувствовали себя прекрасно, а вот все прочие явно сожалели о том, что как раз сегодня не остались дома из-за хвори любимой кошки или по еще какой-нибудь уважительной причине. Прихожане косились на соседей по скамьям и приглядывались к размерам брюшка или толщине складок на боках, стремясь убедиться в том, что масштабы их личного чревоугодия менее внушительны, чем у окружающих. Если прийти к такому выводу не удавалось, они поджимали губы и напускали на себя вид, гласивший «У меня просто широкая кость».

Мой душевный покой проповедью давно уже было не смутить. Я слушала вполуха, опустив глазки, и ничуть не удивилась, когда дело дошло до выводов. Выводы заключались в том, что по окончании проповеди грешным прихожанам следует незамедлительно отправиться домой, сложить в корзины и тюки небогоугодные продукты и принести их в храм, дабы возложить в качестве жертвы на алтарь богов. Я с трудом сдержала улыбку. Никакого иного итога у этой проповеди быть и не могло.

Предполагаю, что многие из слушавших отнеслись к требованию жреца вполне серьезно. Я же не планировала расставаться со свидетельством собственной греховности – ждущим меня в замке горьким шоколадом с орехами. Что-то подсказывало мне, что Рейа, Делв и Калм не испытывают нужды в шоколаде, а буде такая нужда появится, мгновенно получат его в любом количестве. А вот жрец без моего лакомства точно обойдется. Нехорошие мысли, знаю. Но я же в курсе, что происходит с такими вот приносимыми на алтарь продуктами. И благочестивое выражение на лицах прихожан заставляло меня всерьез волноваться за здоровье жреца. Как бы он не лопнул от всей глубины их раскаяния.