– Бедненькая, чай, больно тебе? – вопросил кто-то тоненьким голоском, и ко мне подкатилось что-то круглое, румяное и сдобное.

Молча закрыла глаза, сложила руки на груди и изобразила смерть. Вот только рюкзак мешал полностью в образ войти, а еще врожденное любопытство. Ну и вредность, видимо, появившаяся вместе с рыжими волосами.

– Итого мы имеем, – не открывая глаз, начала я, – Курочку Рябу, Колобка, Гуся-Лебедя… репки не хватает.

– Какой репки? – вопросил Гусь.

– Той, которую посадил дедка, и выросла репка большая-пребольшая… Дед эту репку тянет-потянет, а вытянуть не может…

– А-а, так не репка то, а крепка, – закудахтала Курочка, – совсем современные бабы Яги необразованные стали.

Я села, открыла глаза, посмотрела на курицу и спросила:

– Крепка?

– Ой, так то история давняя, почитай, уже лет двести прошло, – закудахтала та. – Чай, рассказать могу, коли интересно.

– У-у-у-очень, – выдохнула я, оглядывая дворик песочный, постройки деревянные, домик… на курьих ножках…

И тут Колобок сказал:

– А идемте чай пить, я блинов испек.

Избушка оказалась такая уютная, совсем как в русских сказках советской эпохи. Светлое вычищенное дерево, мышка с белым передничком, низко поклонившаяся, едва я вошла, белые расшитые льняные занавески на окнах, крепкий широкий стол, печка русская, подмигнувшая мне приветливо да пробубнившая:

– Уж заждалися, пирожки да кашу третий час томлю.

– Здрасти, – пробормотала я.

– Здоровьица, – ответила печка.

А с полки ко мне вдруг прыгнуло яблочко, наливное да блестящее, в руках покрутилось, обратно на полочку заскочило да по тарелочке, что ребром стояла, и закрутилось. И тут же тарелка засветилась и засияла и стала словно экраном «плазмы», да отразилось в ней радушное «Добро пожаловать».

– Ух! – только и сказала.

А под окном, на лавке, гусли заиграли! А в кадке в углу яблонька зацвела, и теперь на ней были и цветы, и яблочки! А еще дверь открылась, и я услышала:

– П-р-р-рибыла уже, Ягушечка наша, мур-р-р.

Обернувшись, я увидела кота! Самого обычного черного с белым воротничком, только здоровый был, как сенбернар, короче – Кот! Самый настоящий – сказочный!

– Давайте за стол садиться, – начал хлопотать Колобок, покатившись к печке, – стынет все, за обедом и говорить будем.

Гусь подтолкнул меня к столу у окошка, остальные поспешили рассаживаться.

Меня усадили на почетном месте – во главе стола. По лавкам расселись – Курочка Ряба, лисичка в переднике и с платочком на ушках, петушок… золотой гребешок, Кот также, в открытое окошко заглянула морда монструозного коня, мышка торопливо после всех пол помыла, со словами: «Наследили тут».

Потом в двери постучали, и вошел самый настоящий Серый Волк! Высокий, плечистый, спокойно стоящий на двух ногах и с хитрой улыбкой – лесной мачо, одним словом… точнее двумя. На Волке имелась жилетка и красные шаровары, подпоясанные полотняным кушаком. И сапоги даже…

– Здор-рово, Ягусенька! – Бас у Волка был молодецкий.

Я уже хотела было ответить, как вмешалась Курочка Ряба:

– И чего приперси?

Волк стрельнул в ее сторону глазами, тяжело вздохнул и возвестил:

– Богатырь к нам, дружи! Уж и мосток миновал!

И все изменилось в тот же миг! Ойкнула печка, свалился со стола Колобок, пискнув, убежала мышь, лиса начала торопливо стягивать одежонку и платочек, монструозный конь тоже голову убрал.

– Вот и пришла погибель неминучая, – пригорюнился Кот.

И вот тут я не выдержала, взяла блинчик, кашу не донесли еще, намазала сметанкой, густой такой, блин свернула и, откусив от вкуснятинки, спросила, жуя:

– А в чем проблема-то?

Вся сказочная живность поглядела на меня, а среагировало блюдце волшебное. Спрыгнуло, на стол передо мной легло, и побежало по нему наливное яблочко. А потом тарелочка показала – лесную дорогу меж сказочных огромных и тенистых дубов, да богатыря – эдакий шкаф метр на два, в кольчуге, шлеме, бородатый, все, как полагается, разве что выражение морды больно зверское.

– И куда это чудо едет? – поинтересовалась я, сворачивая себе второй блинчик, на этот раз с тягучим янтарным медом.

Яблочко побежало вновь да показало!

Блин выпал у меня из рук, шмякнулся на тарелку, а тарелочка все показывала – обгоревшие остовы избушек на курьих ножках, порубленных котов огромных, колобков покоцанных, изгороди обветшалые…

И все стало ясно. Кроме одного:

– За что?

Ответил Гусь:

– Истребляют нас, к нечисти причислили, князюшка указ издал… вот и наш черед пришел…