Эйзенхауэр все еще чувствовал себя пострадавшим от реакции американской и английской прессы на дело Дарлана. Он писал своему другу: «Я – помесь бывшего солдата, псевдогосударственного деятеля, некомпетентного политика и лживого дипломата». Утонув в деталях по множеству разных направлений, он передоверил политические вопросы, да и многие другие проблемы, Беделлу Смиту. Беделл Смит, известный грубым отношением к американским офицерам, тем не менее сумел поладить с англичанами и французами.

Главной проблемой в Северной Африке, которую Черчилль и Рузвельт пытались решить в Касабланке, была роль генерала Шарля де Голля. Рузвельт по-прежнему не доверял де Голлю, но по настоянию Черчилля, Жиро и де Голля свели вместе и заставили пожать руки перед камерами. Американский президент легкомысленно пообещал Жиро оружие и снаряжение для одиннадцати французских дивизий, не проверив, насколько это реально. Де Голль, который долго противился вызову в Касабланку, согласился, чтобы Жиро остался главнокомандующим вооруженными силами Франции в Северной Африке при условии, что сам де Голль получит политическое руководство. Этого ему нужно было немного подождать. Он знал, что такой переход властных полномочий не будет очень сложным. Храбрый «оловянный солдатик» не мог конкурировать с самым решительным из генералов-политиков.

Как только неловкая комедия с двумя французскими генералами, неохотно пожимающими друг другу руки, была повторена перед фотографами, президент Рузвельт объявил, что союзники намерены добиться полной и безоговорочной капитуляции Германии и Японии. После этого Черчилль заявил, что Англия с этим полностью согласна, хотя для него было неожиданностью, что Рузвельт решил придать огласке их цель. С точки зрения Черчилля, последствия такого требования еще не были тщательно продуманы, хотя он и заручился заранее согласием военного кабинета. Однако эта декларация, которая была в какой-то мере предназначена для успокоения подозрительного Сталина, вероятно, не имела большого влияния на исход войны. Как нацистское, так и японское руководство намеревались сражаться до самого конца. Другим важным решением, направленным на приближение победы, было расширение кампании стратегических бомбардировок Германии с участием как бомбардировочной авиации Англии, так и Восьмой воздушной армии США.

Как и предполагал Черчилль, на Сталина не произвело впечатления совместное послание президента и премьер-министра, отправленное из Марракеша и сообщавшее о решениях, достигнутых в Касабланке. Однако высадка союзных войск в рамках операции «Факел» подтолкнула Гитлера к увеличению сил в Тунисе и оккупации юга Франции. Это оттянуло немецкие войска куда более эффективно, чем провальная операция по десантированию на севере Франции. Это также заставило люфтваффе перебросить с Восточного фронта 400 самолетов, что имело катастрофические последствия для немцев. К концу весны 1943 г. соединения Геринга потеряли 40 процентов всех своих машин в Средиземноморье. Но Сталина не успокаивали такие детали. Решение англо-американцев отложить открытие фронта против немцев во Франции в ходе войны на истощение – вот что рассердило его. Значит, Красной Армии одной, без помощи союзников, придется и дальше противостоять чуть ли не всем вооруженным силам Германии.

Двенадцатого января, всего за несколько дней до начала совещания в Касабланке, Красная Армия начала операцию «Искра» по прорыву блокады Ленинграда южнее Ладожского озера. Жуков, которого Сталин отправил в Ленинград для координации наступления, использовал 2-ю ударную армию для атаки с «Большой земли», 67-ю армию – со стороны Ленинграда и три бригады лыжников – через большое замерзшее озеро. 67-я армия должна была переправиться через Неву, и наступление отложили до момента, пока лед на реке не станет достаточно прочным, чтобы выдержать легкие танки.

Наступление началось массированной бомбардировкой вражеских позиций. При температуре минус 25 градусов советские войска в белых маскхалатах двинулись по льду. На юго-западе Ладожского озера они окружили бывшую царскую крепость Шлиссельбург. После двух дней боев в лесах и на замерзших болотах передовые части двух атакующих армий были в десяти километрах друг от друга. Советским войскам даже удалось захватить абсолютно не поврежденный немецкий танк «тигр» – бесценный трофей, который будет изучен советскими инженерами.

Пятнадцатого января молодая переводчица Ирина Дунаевская шла через замерзшую Неву на передовую. Она увидела мертвецов под прозрачным слоем льда, будто в стеклянном саркофаге. В захваченном немецком штабе увидела красноармейцев, сворачивающих самокрутки из бумаги, оторванной от списка представленных к наградам. Судя по кличкам, она предположила, что красноармейцы были освобожденными преступниками, попавшими в армию из ГУЛАГа. Снаружи «лежали сбитые макушки деревьев и ветки, поваленные деревья, снег, черный от копоти, и трупы, в одиночку и кучами, в основном вражеские трупы, но также и наших, павшие лошади, разбросанные боеприпасы, сломанное оружие – слишком страшно для женских глаз. Тело молодого белокурого немца лежало на дороге в совершенно естественной позе, будто он был живой. Три обожженных тела немецких солдат все еще сидели на переднем сиденье огромного грузовика. И вновь тела наших солдат на дороге подо льдом, будто под стеклом, расплющенные в тонкий лист тяжелыми машинами, которые недавно прошли здесь… Впереди горизонт был белесого цвета, стволы сосен – серо-коричневые. Все цвета были суровыми, холодными, подчеркивающими одиночество».

«Твои молитвы, – писал матери советский механик-водитель танка, – должно быть, спасают меня в боях, потому что я четыре или пять раз проходил невредимым через минное поле, где подорвалось много танков, а снаряд, который разорвался в нашем танке и убил командира и наводчика, не причинил мне вреда. Здесь становишься и фаталистом, и крайне суеверным. Я стал очень кровожадным. Каждый убитый фриц доставляет мне радость».

Восемнадцатого января две советские армии соединились, потеряв при этом 34 тыс. человек. Блокада Ленинграда была прорвана, хотя узкая полоска земли, соединявшая город с «Большой землей», имела в ширину не более десятка километров. В тот день Сталин присвоил Жукову звание Маршала Советского Союза.