Как и в Королевских ВВС, распространилась боевая усталость. По словам летчиков, они испытывали состояние «плевать-на-зенитки» или, наоборот, «дрожь при виде фокке-вульфа». Многие дрожали, кто-то страдал от приступов тошноты, временной слепоты или даже впадал в ступор. Все это были предсказуемые реакции на стресс, вызванный беспомощностью в экстремальной опасности. В некоторых случаях реакция наступала через некоторое время. Иногда казалось, что люди преодолели эти ужасные симптомы, но через несколько недель снова становились развалинами. Доступно и поныне лишь небольшое количество статистических данных о психологических расстройствах, потому что командиры старались скрыть эту проблему.

Майор Кертис Лемэй, только что прибывший с 305-й бомбардировочной группой, был поражен тем, что американские пилоты над целями уворачивались или маневрировали, чтобы избежать зенитного огня, и поэтому промахивались по целям. По мнению боевого Лемэя, который позже стал прототипом генерала Джека Д. Риппера в фильме Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав», это сводило на нет все усилия. Поэтому он приказал своим пилотам при бомбардировках лететь строго по прямой. Воздушная разведка показала, что при налете на Сен-Назер 23 ноября 305-я удвоила обычное количество прямых попаданий. Но даже с учетом улучшенных попаданий Лемэя, менее трех процентов бомб взрывались в трехстах метрах от цели и ближе. Первоначальные заявления командования ВВС США о возможности «попадать бомбами в бочонок с соленьями» выглядели по меньшей мере чересчур амбициозными. Тогда Лемэй применил другую тактику. Он посадил своих лучших штурманов и пилотов в ведущие самолеты, снял бомбовые прицелы «норден» у всех остальных и приказал командирам экипажей сбрасывать бомбы только после ведущих. Но даже при этом растянутость строя самолетов обуславливала широкий разброс бомб над целями, как бы точно их не сбрасывали ведущие. Сочетание заградительного огня немецких зенитных батарей, теперь расположенных квадратами по сорок орудий, и более агрессивных атак истребителей противника еще больше снижали точность бомбометания. Плотный строй самолетов для защиты от истребителей становился более уязвимым для зенитного огня с земли. Как писал один исследователь американской бомбардировочной кампании: «Восьмая воздушная армия так и не смогла найти способ, чтобы бомбить и с максимальной точностью, и с максимальной безопасностью. Эта задача стала для них неразрешимой и неизбежно привела к ковровым бомбардировкам, когда некоторые бомбы попадают в цель, а остальные разлетаются по площадям. Реальная боевая обстановка, а не довоенные теории, в конце концов привели Восьмую армию к беспорядочным бомбардировкам по площадям в стиле “бомбардировщика Харриса”».

В январе 1943 г. на конференции в Касабланке генерал Арнольд сказал генералу Икеру: Рузвельт согласился, чтобы Восьмая воздушная армия переключилась на ночные бомбардировки вместе с английскими ВВС. Икер пытался убедить Черчилля, что дневные бомбардировки эффективнее. Он утверждал, что его бомбардировщики сбивают не меньше трех немецких истребителей на каждый потерянный свой самолет. Это было абсолютной неправдой, и англичане это знали. Черчилль ничего на это не ответил, потому что Портал заранее уговорил его не спорить с американцами по поводу дневных бомбардировок. Сочетание дневных бомбардировок ВВС США и ночных Королевскими ВВС стало действенным компромиссом и обеспечило «круглосуточные» бомбардировки.

Союзники согласовали директиву о бомбардировках, в которой было заявлено, что «главной целью будет последовательное уничтожение и нарушение немецкой военной, промышленной и экономической системы и понижение боевого духа немецкого народа до такой степени, когда его способность к вооруженному сопротивлению окончательно ослабнет». Харрис, разумеется, рассматривал это как резолюцию одобрения его собственной стратегии. И хотя руководить «совместными стратегическими бомбардировками» должен был Портал, ключевые решения принимались Икером и Харрисом, которые могли произвольно выбирать цели.

Даже с принятием согласованного плана бомбардировок, который получил название Pointblank, стратегические бомбардировки можно было назвать какими угодно, только не «совместными». И это притом, что Харрис и Икер ладили друг с другом, и Харрис делал все, что мог, чтобы помочь Восьмой воздушной армии перейти к активным действиям. По указанию, в частности, генерала Маршалла, для подготовки вторжения в Европу Икер должен был сосредоточиться на уничтожении люфтваффе, включая и авиазаводы на земле, и истребители в воздухе. С другой стороны, Харрис просто намеревался продолжать сметать города, лишь на словах выступая за приоритет военных целей. Ему очень нравилось хвастаться важным посетителям его штаба в Хай-Уикоме своими большими, в кожаных переплетах, «синими книгами». Они содержали много таблиц и графиков, отражающих важность разрушенных районов и городов как целей. Чем больше росла убежденность Харриса, что бомбардировочная авиация не получает того внимания и уважения, которых заслуживала, тем сильнее становились его злость и недовольство.

Шестнадцатого января 1943 г., когда битва за Сталинград приближалась к мрачному и холодному концу, командование бомбардировочной авиации провело первый из серии рейдов на Берлин. Это был также первый налет, в котором самолеты «патфайндер» сбрасывали радиомаяки для целеуказания. Одиннадцатью днями позже Восьмая воздушная армия в первый раз атаковала верфи подлодок на северном побережье Германии. Через месяц после этого они вернулись к бомбежкам Вильгельмсхафена. На борту самолетов находились восемь журналистов, в том числе Уолтер Кронкайт. Вскоре после этого с Восьмой армией стали летать кинорежиссер Уильям Уайлер и актер Кларк Гейбл. Они помогали создать героический образ, сравняться с которым английские ВВС могли только мечтать. Старания Харриса добиться публикаций в газетах не шли ни в какое сравнение с успехами в области рекламы Спаатса и Икера.

Пятого марта бомбардировщики вернулись к налетам на промышленные центры в глубоком тылу Германии, особенно в Эссене. Налет 12 марта разрушил танкостроительный завод, что задержало производство танков «тигр» и «пантера» и внесло вклад в перенесение сроков наступления под Курском. Вскоре после этого Восьмая армия вступила в так называемую битву за Рур, и общие потери немцев выросли до 21 тыс. убитыми.

Геринг, униженный слабостью люфтваффе по сравнению с англо-американской авиацией, дополнительно перебросил истребительные части с Восточного фронта для обороны рейха. Хотя это и не являлось одной из заявленных целей союзников, такой шаг, возможно, намного больше повлиял на исход войны, чем тот ущерб, который наносила в то время немцам авиация западных союзников. Ведь в результате этого авиации Красной Армии не только удалось достичь преимущества, а то и подавляющего превосходства на ряде участков Восточного фронта, но люфтваффе вынуждены были резко сократить разведывательные полеты. А это, в свою очередь, позволило Красной Армии, особенно в следующем году, добиться больших успехов в маскировке, т.е. в операциях по обману противника относительно дислокации советских войск.

Хотя боевой дух немцев не был сломлен, как надеялись союзники, Геббельс и другие нацистские вожди были сильно обеспокоены. Население теперь встречало их пропаганду с сарказмом. Одно из широко известных в то время стихотворений гласило: