Между тем в 1920 году Ливанов бросает театр и уходит добровольцем на фронт. Добавив себе за счет высокого роста лишние пару лет, он записывается в Красную Армию. И попадает в дивизию особого назначения, которая боролась в Тургайских степях с бандами басмачей во главе с Ибрагим-беком. Ливанов сражался в эскадроне под командованием Степана Звяги, которого бойцы прозвали вторым Чапаевым. К сожалению, в одном из боев Звяга погиб прямо на глазах у Ливанова.

Как вспоминают очевидцы, Ливанов и в армии находил время для сценической деятельности. Например, во время коротких привалов он снимал с бойцов усталость, разыгрывая разные веселые сценки, в которых играл сразу за нескольких персонажей.

Чуть меньше года сражался Ливанов в рядах Красной Армии, после чего его демобилизовали по возрасту и вернули в Москву. Здесь он возвращается к прежней деятельности: знакомится с актерами Художественного театра и посещает курсы по сценической речи. Закончив их, он поступает в Четвертую студию Художественного театра. Однако прошел год, но в студии ему ни в чем не дали себя показать, и в конце года исключают Ливанова. При этом на руки ему выдается документ, где значится убийственная формулировка – «профнепригоден». Казалось бы, после такого вердикта дорога на сцену для Ливанова закрыта навсегда. Но он даже мысли не может допустить, что променяет профессию актера на какую-то другую. Знаменитый режиссер Всеволод Мейерхольд приглашает его в свой театр, причем обещает в случае положительного ответа давать ему исключительно главные роли. Но Ливанов отказывается, имея в виду только один театр – МХТ. Он помнит слова матери, сказанные ею ему, еще когда он был маленьким: «Если станешь артистом, то обязательно таким, чтобы приняли в „художественники“. И Ливанов наказ матери выполняет. Он показывается руководителям МХТ, и те зачисляют молодого артиста в состав труппы. Вскоре Ливанов получает свою первую роль – князя Шеховского в спектакле „Царь Федор Иоаннович“.

Несмотря на то что первое время Ливанов играет роли небольшие, очень скоро зритель его запомнил. Писатель Валентин Катаев, впервые увидевший Ливанова на сцене МХТ в середине 20-х, потом писал, что эта встреча произвела на него и всех, кто находился в зале, неизгладимое впечатление. Ливанов играл немую сцену, которая длилась… целых пять минут. В то время рекордсменом по паузе на сцене считался актер Топорков из Театра Корша. Так вот Ливанов побил этот рекорд, «перекрыв» Топоркова на одну минуту. А сцена с участием Ливанова заключалась в следующем: он играл хамоватого гостя, который ходит вдоль заставленного всякими яствами стола и каждое из них пытается либо попробовать, либо обнюхать.

Описывая Ливанова той поры, Катаев отмечает: «Это был красавец высокого роста, почти атлетического сложения, темноволосый, с черными, не очень большими глазами, озорной улыбкой, размашистыми движениями, выразительной мимикой. Широкая натура, что называется „парень – душа нараспашку“, однако с оттенком некоего европеизма».

Широкий успех пришел к Ливанову в 1930 году, когда он сыграл на сцене МХТ Кассио в трагедии У. Шекспира «Отелло». Причем далась ему эта роль непросто. Ставил спектакль режиссер Судаков, у которого был традиционный взгляд на этого героя – он видел в нем прежде всего героя-любовника. Ливанов же, во многом под влиянием домашних репетиций, которые он проводил со своим коллегой по театру и другом Василием Качаловым, хотел создать иной образ: этакого грубоватого солдата, любителя обильной выпивки и распутных женщин. В итоге спорщики сошлись на половинчатом варианте, когда Кассио вобрал в себя черты из обоих вариантов. И эта роль принесла Ливанову славу, которая шагнула далеко за пределы МХТ.

Десятилетие спустя Ливанов сыграл еще одну звездную роль – Чацкого в «Горе от ума». Как писал Сергей Эйзенштейн: «Из всего, что мне приходилось видеть, я ни разу не был так взволнован и потрясен фактом и стилем актерской игры, как тем, что я увидел в этот памятный вечер в Ливанове-Чацком…»

В кино Ливанов начал сниматься, еще будучи ребенком: отец брал его на крохотные эпизодики в фильмах кинокомпании Дранкова, в которых снимался сам. По словам Ливанова-младшего, он снимался охотно, поскольку за появление в кадре ему платили гонорар, на который он покупал сразу несколько брикетов мороженого и съедал их все в один присест. После чего болел ангиной.

Первые взрослые роли случились у Ливанова-младшего в 1924 году, когда он снялся сразу в двух фильмах: в «Морозко» сыграл красавца-жениха, а в шпионской драме «Четыре и пять» – молодого летчика. А три года спустя его заметил сам Сергей Эйзенштейн, доверив роль министра Терещенко в картине «Октябрь». Но все эти роли были только прелюдией к настоящей славе, которая пришла к актеру в 1936 году, когда он с блеском сыграл главную роль в фильме Александра Ивановского «Дубровский». С этого момента миллионы советских мальчишек стали играть во дворах в Дубровского, а все девчонки поголовно в него влюбились. Как вспоминает актер Владлен Давыдов:

«Ливанова я увидел впервые в 1936 году в „Дубровском“. Как раз в это время в школе мы „проходили“ Пушкина. И поэтому всем классом пошли смотреть фильм. Впечатление было незабываемое – мы увидели живых персонажей пушкинского романа. Все, конечно, были влюблены в Дубровского, и нам не хотелось верить, что это играют артисты. Так и остался в памяти на долгие годы образ смелого, обаятельного героя».

В том же 36-м у Ливанова была прекрасная возможность сыграть еще одну звездную роль – Меньшикова в фильме «Петр Первый». Однако продолжительная болезнь помешала осуществиться этой мечте, и сподвижника Петра сыграл Михаил Жаров, получивший за эту роль Сталинскую премию. Однако Ливанов внакладе не остался: свою «Сталинку» он получил за роль Пожарского в фильме «Минин и Пожарский», который вышел на экраны страны в 1939 году.

Естественно, у такого красавца, каким был Борис Ливанов, не было недостатка в поклонницах. С некоторыми из них у него случались романы, однако до свадьбы дело ни разу не доходило. Пока наконец в начале 30-х он не встретил художницу Евгению Правдив-Филиппович. В 34-м они поженились, а год спустя на свет появился первенец – сын, которого Ливанов назвал в честь своего лучшего друга Василия Качалова. Об отношении Ливанова к своей жене говорит такой штрих. Когда он знакомил кого-то с Евгенией Казимировной, он говорил: «Это моя половина. Моя лучшая половина».