Шрифт:
Он почерпал в них утешительную сладость, новую жизнь. Прекрасный ответный сонет, обращенный к ней, свидетельствует о его нежной благодарности:
Блаженный дух, ты с пламенным стараньем В жизнь сердце шлешь, что в смерти застарело, Меня в стране, где все светло и цело, Встречаешь не в пример другим созданьям. Как прежде взору, так теперь мечтаньям Ты предстаешь, и горестное тело Надеждой вновь питается несмело, Что наравне с другим живет желаньем. Такие речи обращались ныне Ко мне среди такого попеченья, Что все — тебе в писаниях напрасных. Стыду я послужил бы и гордыне, Когда б пустые дал изображенья Взамен живых созданий и прекрасных [265] .265
Стихотворения, LXXXVIII.
Летом 1544 года Вдттория вернулась в Рим в монастырь св. Анны, где и оставалась до самой смерти. Микеланджело посещал ее там. Она с любовью о нем думала, стараясь вносить какую-нибудь отраду и удобство в его существование, делать ему незаметным образом какие-нибудь маленькие подарки. Ню хмурый старик, «не хотевший ни от кого принимать подарков» [266] , — даже от тех, кого он больше всего любил, — тказывал ей в этом удовольствии.
Она умерла. Он видел, как она умирала, и произнес эти трогательные слова, показывающие, какую целомудренную сдержанность сохранила их великая любовь:
266
Вазари. Он на некоторое время поссорился с одним из лучших своих друзей, Луиджи дель Риччо, за то, что тот, вопреки его воле, делал ему подарки:
«Меня более удручает, — пишет он, — крайняя твоя доброта, чем если бы ты меня обкрадывал. Между друзьями должно быть равенство: если один дает больше, а другой меньше, дело доходит до поединка; и когда один выходит победителем, другой не прощает ему этого».
«Ничто не приводит меня в большее отчаяние,!как мысль, что я не поцеловал ее лицо в лоб, как поцеловал ей руку» [267] .
«Смерть эта, — цишет Кондиви, — надолго его ошеломила: казалось, он лишился рассудка».
«Она хотела мне величайшего добра, — ‘Печально говорил впоследствии Микеланджело, — и я со своей стороны хотел ей того же. (Mi voleva grandissimo bene, e io non meno a lei.) Смерть похитила у меня великого друга».
Он написал на эту смерть два сонета. Один из них, всецело пропитанный платоническим духом, отличается тяжелой изысканностью, бредовым идеализмом; он похож на ночное небо, исчерченное молниями. Микеланджело сравнивает Виттюрию с молотом божественного ваятеля, извлекающего из материи возвышенные мысли:
267
Кондиви.
268
Стихотворения, CI. Микеланджело присовокупляет следующее толкование: «Он (молот — Виттория) был единственным на свете, своими добродетелями возбуждавший добродетель в других; здесь не было никого, кто бы раздувал кузнечные мехи. Теперь, в небесах, у него будет больше помощников, потому что добродетель дорога для всех. Потому я уповаю, что завершение моего существа произойдет там. Теперь на небе найдется тот, кто будет раздувать мехи; здесь, на земле, у него не было помощников при наковальне, на которой выковываются добродетели».
Другой сонет, более нежный, провозвещает победу любви над смертью:
Виновница стенаниям и крикам От мира и от глаз моих сокрылась. Природа, что возвысить нас стремилась, Поражена теперь стыдом великим. Пусть смерть не говорит в восторге диком, Что солнце солнц навеки закатилось. Любовью смерть поправ, ты возвратилась Жить на земле и в небе с райским ликом. Старалась смерть неправая и злая Окутать тенью житие святое, Души ее красоты заглушая. Творения ж ее твердят другое. Видна живее жизни жизнь живая И смертью небо взято, ей чужое [269] .269
Стихотворения, С. На обратной стороне рукописи этого сонета находится портрет пером, в котором будто бы можно узнать образ Виттории, с отвислыми грудями.
За время этой серьезной и ясной дружбы [270] Микеланджело исполнил свои последние великие произведения в области живописи и скульптуры: «Страшный суд», фрески Павловой капеллы и, наконец, гробницу Юлия II.
Микеланджело, покидая в 1534 году Флоренцию с тем, чтобы поселиться в Риме, думал, что, освободившись со смертью Климента VII от других работ, он сможет спокойно окончить гробницу Юлия II и затем умереть, очистив совесть от этой тяжести, которая всю жизнь на нем лежала. Но не поспел он туда приехать, как снова позволил новым хозяевам сковать себя цепями.
270
Дружба Микеланджело к Виттории Колонна не исключала других страстей. Ее было недостаточно для того, чтобы заполнить его душу. Об этом остерегаются говорить из смешного стремления «идеализировать» Микеланджело. Как будто Микеланджело требует «идеализации»! Во время своей дружбы с Витторией, между 1535 и 1546 гг. Микеланджело любил одну женщину «прекрасную и жестокую», «donna aspra e bella» (C1X, 89), — «lucente e fera stella, iniqua e fella, dolce piet`a con dispietato core» (CIX, 9), — «Cruda e fera stella» (CIX, 14) — «bellezza e gratia equalmente infinita» (CIX, 3), — «мою госпожу — врагиню», как он ее еще называет, «la donna mia nemica» (CIX, 54). — Он любил ее страстно, унижался перед нею, почти готов был пожертвовать ради нее спасением своей души:
Обман вкушаю женщины прекрасной… (CIX, 90.) Смиренно к игу простираю выю… (CIX, 54.) С тобой мне показался б сладким ад… (CIX, 55.)Его терзала эта любовь.
Она издевалась над ним:
Горит она таким огнем бесстрашным, Что, умерщвляя, счастье обещает Своими взорами, и вновь вращает Клинком своим в ранении вчерашнем. (CIX, 15.)Она возбуждала в нем ревность и кокетничала с другими. В конце концов он ее возненавидел. Он молил судьбу, чтобы она сделалась безобразной и влюбилась в него так, чтобы он мог ее не любить и заставить ее в свою очередь испытывать страдания:
Амур, зачем ты терпишь, Что милостей лишает Тех красота большая, Кто ценит и желает, Глупцам их расточая? Пусть казнь придет такая: По сердцу страстной, безобразной с виду, Влюбленной от меня терпеть обиду! (CIX, 63.)«Павел III призвал его к себе и просил поступить к нему на службу… Микеланджело отказался, сказав, что он не может, так как он был связан договором с герцогом Урбднским, пока гробница Юлия II не будет окончена. Тогда папа разгневался и сказал: —У меня уже тридцать лет это желание; что же, теперь я стал папой и все-таки не смогу его удовлетворить? Я разорву договор, я хочу, чтобы ты, несмотря ди на что, поступил ко мне на службу» [271] .
Микеланджело готов был бежать.
271
Вазари.
«Он хотел приютиться в окрестностях Генуи, в аббатстве епископа Алерийского, который был его другом и другом Юлия II; там, неподалеку от Каррары, он с удобством окончил бы свою работу. Приходила ему мысль уехать также в Урбиьо, место спокойное, где он надеялся встретить благосклонное отношение в память Юлия II; с этим намерением он даже послал туда одного из своих близких людей, чтобы купить там дом» [272] .
Но когда надо было решиться, у него, как всегда, не хватило силы воли; он боялся последствий своих поступков, он стал тешиться вечной своей иллюзией, вечно его обманывавшей, что он может выйти из положения путем какого-нибудь компромисса. Снова он позволил себя привязать и продолжал тащить свои колодки до конца дней.
272
Кондиви.