– Про Лунатика ты знаешь, он… не здесь, и уже давно. Рядом с ним хоть из пушки стреляй – пальцем не пошевелит. Кому точно ремни не помешают, так это как раз Проповеднику.

– Ему-то зачем? Он же безобиден.

– Последние лет дцать – да. Но сегодня, пока ты спал, я пытался с ним поговорить. И что бы ты думал – он объявил меня одним из слуг Дьявола, посланным искушать его на протяжении его поисков. И все потому, что я Лысый, – из темноты донесся звук шлепка, видимо, по макушке, – а они оказывается все такие. Хорошо хоть, кидаться не стал, ведь он «смирен и покорен Господу». В общем, устоял перед моим искушением. – Лысый усмехнулся. – Ему вообще нужно смирительную рубаху сверху притащить.

Алексей натолкнулся в темноте на больничную каталку и едва не опрокинул ее.

– Ну, во-первых, ты там не один раз был, и я тоже. Я, по-моему, уже все корпуса облазил, склад несколько раз перепроверял – и ничего. Не отрицаю, сам был бы не прочь иметь такую рубашку под рукой, на всякий случай, но чего нет – того нет. А во-вторых, не думаю, что Проповедник так уж опасен.

– Он опаснее, чем ты думаешь, Лёха. – Лысый остановился. – Он мне уже давно не нравится. От этого фанатика можно чего угодно ожидать. В один прекрасный день наступит Священная война, он перережет мне во сне горло, тебя объявит Князем Тьмы, а себя – архангелом Михаилом. Или еще чего похуже выкинет. Вообще, поговори с ним сам.

– Ладно, не ворчи, поговорю. Я же все-таки не лысый.

Товарищ фыркнул.

– Может, сейчас тебе смешно, зато посмотрим, кем наш «мессия» наречет тебя, – проговорил он и сунул Алексею фонарик. – Все, пришли.

Круг света выхватил из темноты сидящего у стены человека. Его голова была склонена на грудь, но он не спал. Левый глаз закрывал закрепленный резинко й кусок ветоши. В правой руке он сжимал какой-то предмет, в котором Алексей без труда узнал свой пистолет.

– Лысый, принеси два ремня, – шепнул он на ухо товарищу, а сам присел на корточки и направил луч фонаря на грудь Одноглазого.

– Гриш… – тихонько позвал он.

– Я не хочу… больше… – прохрипел тот.

– Что, они опять приходили? – спросил Алексей, стараясь, чтобы его голос звучал тихо.

– Они… не уходили, – Одноглазый поднял голову и уставился на Алексея. Его лицо было мокрым от слез.

– Гриша, отдай пистолет, он все равно не заряжен.

– Заряжен, я… проверял. Это они… не дают мне сдохнуть, – с этими словами он приставил оружие к виску и спустил курок. Раздался щелчок.

Алексей невольно вздрогнул. Несколько раз он слышал такой щелчок над собственным ухом, и ощущение было не из приятных.

Одноглазый снова уткнулся подбородком в грудь. Его тело сотрясали рыдания. Рука с пистолетом опустилась.

– Я же говорю – пустой. – Алексей медленно вынул оружие из руки Григория и сунул в карман. Поставив фонарик вертикально на пол, прислонился рядом к стене.

– Все мы устали, но сдаваться не должны, – попытался он утешить друга. – Нужно бороться.

– Не могу… Они везде… И не дают мне умереть. Но я же виноват… Во всем виноват… – Одноглазый медленно поднял руки и закрыл уши. – Даже сейчас… шепчут в щели… За спиной… Сверху… Снизу…

– Гриш, снизу ничего нет, кроме земли, и за спиной тоже.

– Они… есть.

Из мрака вынырнул Лысый и вопросительно взглянул на Алексея.

– Гриша, если не возражаешь, мы тебя пока свяжем, чтобы они не смогли причинить тебе вред, а я схожу наверх и проверю.

– Нет, не ходи… – Одноглазый затряс головой. – Они че го-то ждут… что-то плохое будет…

Несильно стянув ноги и руки Григория ремнями, Алексей поманил Лысого в сторону.

– Пока я наверху, будь рядом с ним. Далеко заходить не стану, не волнуйся. Только до реки дойду.

– Хорошо, только будь предельно осторожен. У меня тоже какое-то плохое предчувствие. Я бы вообще сегодня не выходил.

– Я только в целях разведки. Собирать ничего не буду, – успокоил товарища Алексей. – Одна нога здесь, другая – там.

– Ну, тогда удачи, – Лысый похлопал друга по плечу и, развернувшись, скрылся в темноте.