Как в личном, так и в профессиональном плане Райт перешел все границы в нарушении общественных приличий. Единственным, чей авторитет он признавал, было существо высшего порядка, известное больше как «Я сам». В молодости Райт был полностью независим от окружающих, в зрелые годы стал нонконформистом и всегда оставался ренегатом. Его независимость сказывалась в том, как он одевался вопреки принятой моде, как нарушил брачные традиции, как проектировал здание, руководствуясь собственными уникальными стандартами. На себя он смотрел интроспективно 1, говоря: «Я — вольная птица и должен летать свободно», что и подтверждает его прометеевский темперамент как непреложный факт.

Уникальный стиль Райта и его талант привлекали преданных учеников как из общества, так и из мира искусств. Многие из них стали его друзьями на всю жизнь, среди них Карл Сэндберг, Кларенс Дэрроу, Льюис Мамфорд, Айн Рэнд, Сэмюэл Джонсон, Эрнест Хемингуэй и Георгий Гуд-

1От интроспекция— самонаблюдение; наблюдение за своими действиями, психическим состоянием. (Прим. ред.)

жиев. Эти выдающиеся личности видели в Райте истинного мечтателя и лидера двадцатого века. Пол Голдбергер из «Нью-Йорк Таймс» писал в 1994 году: «Если бы Уолт Уитмен стал архитектором, он был бы вторым Фрэнком Ллойдом Райтом». Автор также сравнил Райта с великим бунтарем нашего века: «Единственный, с кем в наше время можно сравнить Райта — это Пикассо». Это истинное признание способности Райта к «созидательному разрушению». Его проекты определили двадцатый век так же, как и искусство Пикассо; и оба выражали в своих творениях психологическую сущность человека.

Творчество Прометея

Тализин стал первым великим памятником гению Райта. Строительство усадьбы, занимавшей площадь в восемьсот акров 1, началось в 1937 году и завершилось в 1939 году. Широко открывавшийся вид и свободные линии Дома Прерий стали отличной чертой стиля Райта. Потребность в личной и профессиональной свободе — вот основное содержание его проектов и своеобразный мемориал его гению. Над входом в Тализин он велел выгравировать свой девиз: «Истина против всего мира».

Когда Западный Тализин в Скотсдейле, штат Аризона, был завершен, стало очевидно, что Райт мнит себя богом Тализином. Его первый замок в Висконсине служил величественным памятником его творческому гению, и в девяностых годах это все еще приемлемое современное жилище с чистыми простыми линиями — признаками классического стиля Райта. Но интуиция Райта и его богатое воображение требовали чего-то нового и непохожего. В конце концов он разрушил Тализин постоянными перестройками, точно так же, как Уолт Дисней поступил со своим Диснейлендом. Дисней построил парк развлечений и затем объявил, что он «никогда не будет закончен». Райт был предшественником Диснея в том, что ко всем своим творениям подходил так, будто они временны. Это и привело к тому, что оригинальный Тализин не сохранился для потомков. Прометеевский темперамент также подви-

11 акр соответствует примерно 0,4 гектара. (Прим. ред.)

гал Райта постоянно разрушать свои творения, чтобы исправить их дизайн, а не сохранять, как поступили бы многие творцы. Эта классическая черта Прометея в изобилии встречается во всех творческих и новаторских личностях.

Созидательный разрушитель

Дом Прерий и Броудакр-Сити — два нонконформистских творения, сделавшие Райта неповторимым. Оба вызвали ярость истеблишмента, так как грубо нарушили традиционные архитектурные стандарты. Райт никогда не соглашался повторить один и тот же проект и постоянно искал окончательную истину в архитектуре. Он никогда не бывал доволен собственными творениями, даже если они признавались всем миром. Новации были его сильной стороной. Он был более заинтересован в разрушении существующего,с целью создания чего-то нового.Его созидательная деструктивность проявилась в том, как он перестраивал Тализин: не один, а целых три раза. Хулиганское отношение к жизни отвечало настрою его гения. Это сделало его неповторимым. О Райте можно сказать только одно: все, что бы он ни делал, он делал на грани приемлемого.

Маниакальность

Маниакальную природу творчества Райта великолепно демонстрирует загородная резиденция «Водопады», построенная им для владельца сети универмагов в Питсбурге Эдгара Кауфмана. Кауфман поручил Райту построить горный приют у Медвежьего потока, в отдаленном уголке Пенсильвании. Кауфманы всегда мечтали о доме для отдыха, который смотрел бы на водопады Медвежьего ручья, и в 1935 году наняли для его постройки Райта. В голову Райта пришла совершенно противоположная идея: он вообразил дом, слитый с окружающей природой, опасно нависающий над самым водопадом.

Райт был архитектором-философом точно так же, как и Пикассо был художником-философом. Сначала ему было нужно «увидеть» свое творение, а затем психологически соотнести с заказчиком. Прежде чем приступить к эскизам, Райт должен был холистически увидеть свою работу. Он подчеркивал это и перед студентами, говоря: «Никогда не пытайтесь решать, каким будет ваш проект, пока идея совершенно ясно не оформилась в вашем воображении» (Сикрест. 1992, стр. 419). Именно поэтому Райт долгие месяцы тянул с разработкой «Водопадов», а нетерпеливый Кауфман то и дело запрашивал, как продвигается дело.

Во время одной из поездок в Милуоки, который находился в двух часах езды от Тализина, Кауфман позвонил и спросил, когда все будет готово. А Райт в присутствии своих знакомых спокойно ответил: «Ваш дом готов». Кауфман сказал, что тогда он завернет в Тализин посмотреть на результаты. Правда состояла в том, что, если не считать концепции, сформировавшейся у него в голове, Райт и не думал приступать к проекту. Не было даже эскизов, которые можно было бы предъявить Кауфману. Приятели Райта были в ужасе.