Через несколько дней мы обосновались на Черноморском побережье неподалёку от Адлера. Фанерные домики и удобства на улице предназначались раньше для студентов одного из столичных вузов, а теперь принадлежали какому-то бизнесмену, но плата за постой была умеренной. Рядом находилась приличная столовая с набором недорогих и вполне съедобных блюд. Мне повезло: уже через день я устроился на сезон спасателем. Платили мало, но на еду и сигареты хватало. Одно тяготило: нельзя было выпить, потому что спасатель всегда должен быть трезвым. Но я как-то незаметно привык к такому состоянию и даже почувствовал вкус к трезвости, испытав на себе её благотворное влияние. Своим местом дорожил: ведь я впервые жил на то, что зарабатывал, и даже мог вернуть долг другу. Поэтому, когда загрустивший от безделья Андрюха подсел ко мне с бутылкой коньяка, я наотрез отказался.

Андрюха, наливая себе по стопочке и глядя на разбушевавшееся море, пробовал убедить меня, что сегодня мои услуги никому не понадобятся, потому что ни один дурак не полезет в такое море. Но дурак нашёлся, и это был он сам. Употребив с полбутылки коньяка, он сказал, что изнемогает от жары и хочет пройтись по кромке воды.

Солнце действительно палило мощно, люди на пляже лежали, в основном, под зонтиками, никто не рисковал сунуться в бушующие волны. Андрюха пошёл по тому краю, где они разбивались о гальку и с силой откатывались назад. Я поглядывал на него с маленького причала, где всегда наготове лежали спасательные круги с канатами. Море стало стихать, и три-четыре смельчака, как видно, неплохие пловцы, стали «кататься» на волнах, успевая вскочить на них прежде, чем они разобьются у берега. Я и подумать не мог, что никудышний пловец Андрюха последует их примеру. Но пьяному же море по колено!

Андрюха прыгнул на волну, но не удержался, и она, откатываясь, потянула его в море. В следующие секунды его подхватила другая, набегающая волна и накрыла с головой. Он едва успел глотнуть воздуха, когда волна опала, но следующая снова накрыла его, с силой ударила о дно, а потом быстро потащила в море.

Я сорвал круг, привязанный одним концом каната к причалу, и бросил его в море. Но Андрюху уже унесло дальше. Не раздумывая, я кинулся в волны. Подныривая под них, выныривая, я добрался до Андрюхи в тот момент, когда он, захлёбываясь, уже практически шёл ко дну. Ухватив за волосы, я вырвал его голову из воды и крикнул:

— Цепляйся за меня и толкайся ногами! Задерживай дыхание, когда накрывает волна!

В следующий миг я воспользовался тем, что волна шла к берегу, она приблизила нас к спасательному кругу. Не знаю, каким усилием, но я сделал эти необходимые несколько рывков, чтобы достичь круга. Я протолкнул сквозь него Андрюху, а сам поплыл к берегу. Кто-то уже подтягивал канат к причалу. Я подплыл, тоже взялся за канат и быстрыми рывками извлёк Андрюху из воды. Мертвенно-бледный, он едва соображал, что произошло. Собравшиеся вокруг отдыхающие оживлённо обсуждали происшествие. Среди них, как оказалось, была семья из того городка, где жил Андрюха, причём знакомые его матери. Они потом красочно описывали ей, как я спасал её сына от неминуемой гибели. Так я окончательно утвердился в её глазах, как самый большой друг Андрюхи.

С моря мы уехали немного раньше, чем намечали, потому что Андрюха от него устал! Я не понимал, как можно устать от моря, но сочувствовал другу, пережившему большой стресс. Да и занятия в университете близились. Но я был безмерно рад, что полтора месяца провёл в своей стихии и даже заработал и на обратную дорогу, и хотя бы недели на две безмятежной жизни дома, когда не нужно будет клянчить у мамы деньги на сигареты.

Вернувшись с моря, я застал на своём диване старшего брата. Он уволился из армии по состоянию здоровья, разошёлся с женой, которая поселилась с ребёнком у своей матери в нашем же городе, но на другой улице. Мне теперь пришлось спать на раскладном кресле. Но были и приятные новости: брат привёз компьютер и купил нам с мамой сотовые телефоны.

С работой по-прежнему была безнадёга. У брата тоже. Он сидел целыми днями в Интернете, общался с каким-то другом по скайпу, разыгрывая большие сражения с уничтожением танков, самолётов и даже целых флотилий. Я не мог выносить их крика, уходил к друзьям, у которых иногда оставался ночевать, и от безделья снова начал попивать, всё больше и больше втягиваясь в это дело.

О личной жизни теперь нечего было и думать — привести девушку некуда, а встречаться в подворотнях я не привык. Да и свежи ещё были воспоминания о Паше, я никого не мог поставить рядом с ней.

Но вот на горизонте что-то засветилось: у общих друзей я познакомился с Кристиной. Красивая девушка из колледжа искусств меня «зацепила». Будущий дизайнер, она показывала мне свои рисунки, а я ей — наши красочные фолианты с репродукциями картин из разных художественных галерей.

Через полмесяца мы решили, что любим друг друга и нам необходимо жить вместе. Но где? Она снимала комнату вместе с двумя подругами, тоже студентками-выпускницами, а я не мог привести её к себе. Нашли на окраине частный дом, где сдавалась комната с кухней и душем. Нас это устраивало. Но, чтобы оплачивать жильё, мне надо было срочно найти работу. Я ухватился за первое попавшееся: грузчик на фирме, которая развозит молочные продукты по школам и детским садикам. Груз не очень тяжёлый, это не мешки с сахаром и не ящики с бутылками. Только надо было очень рано встать и ехать почти через весь город, чтобы успеть к восьми утра. Снять комнату поблизости было нельзя, потому что тогда ездить пришлось бы Кристине, а я этого допустить не мог.

Говорят, чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли. Эта самая соль постоянно присутствовала в наших отношениях с Кристиной. Её всё время что-то не устраивало, а главное, как я понял, не устраивало то, что я был не журналистом, не телеведущим, не врачом или, на худой конец, учителем, я был простым грузчиком. Того, что на заработанные деньги я оплачивал жильё, покупал продукты и даже делал ей небольшие подарки, она понимать не хотела.

Но, несмотря на неустойчивость семейной погоды, на «семь пятниц» в один день у Кристины, я пытался получить то, чего не удалось получить с Пашей: семью. Я привязался к этой капризной девочке, думая, что и она меня любит. Но всё чаще Кристина стала надувать губы и подолгу болтать по мобильнику с подругами, игнорируя моё присутствие. И всё чаще она отвергала мои ласки, ссылаясь то на плохое настроение, то на недомогание, то на желание спать.