Я вернулся домой и занялся поисками работы. Нашёл место в рекламном агентстве. Опять зазывалой: купите место в нашем вестнике, а мы вас так похвалим! Чтобы их похвалили, хотели все, но бесплатно. Найти охотников раскошелиться было трудно, и я зарабатывал гроши. Но и их не успел получить, когда на меня обрушилось страшное несчастье.

Звонила тётя Надя, всё время упоминала имя Андрюхи и, рыдая, говорила что-то несуразное, но уже сам её голос рвал мне сердце на части. Наконец, я понял: погиб Андрюшка, сорвался в пропасть. Там, в горах. Как я ругал себя, что отказался ехать с ним! Мне казалось это жутким предательством по отношению к нему. Если бы я был рядом, возможно, уберёг бы его. Но я отказался поехать с ним и теперь не мог себе этого простить.

Я бросил работу в агентстве. С тётей Надей мы поехали к месту трагедии. Тело Андрюхи нашли случайно на четвёртый день после гибели. Везти его домой было невозможно, и мы похоронили его на месте. По возвращении тётя Надя не отпускала меня ещё несколько дней. Она отдала мне некоторые вещи Андрюхи и просила носить в память о нём. Я не мог отказать.

Лето и осень прошли в каком-то сумбуре. Теперь, когда у меня не было настоящего друга, я прилипал к каким-то ребятам, которые с готовностью слушали мои песенные вирши, сами что-то пели под гитару. А все вместе мы пили, пили и пили…

Я пробовал работать, но везде было одно и то же: без диплома ничего приличного не найдёшь, а без него — унизительный труд за гроши. Но однажды я узнал, что напрасно такое большое значение придают этим «корочкам». Как-то встретил того Михася, который пел до меня в нашей студенческой группе. Он уже несколько лет преподавал историю в школе.

— Получив диплом, я сразу женился, потому и ушёл из ансамбля, — рассказывал он. — Надо было кормить семью. Пошёл в одну школу — зарплата пять тысяч, в лицей — там шесть. Обратился в гимназию, дали ещё часы по ОБЖ и предложили за всё восемь. Жена получает шесть тысяч за часы по географии и… рисованию — она училась в художественной школе. Хорошо, что живём у её родителей, а если квартиру снимать, то не выживешь.

Так что же тогда ко мне все пристают с этим дипломом? Он может гарантировать только гроши! И я перестал комплексовать по этому поводу. Хорошо бы сидеть где-нибудь за компьютером, думал я, мне это нравилось. И к зиме я нашёл такое место! Почти не пил, держался изо всех сил! Заработал за месяц девять тысяч, за второй — девять с половиной, была возможность роста. И тут на моём праведном пути стал искуситель Игорёк, бывший одноклассник. Он программист, имеет в столице комнату в доме типа общежития, зарабатывает на собственное жильё. Сейчас только что приехал на побывку домой из Москвы, где, по его словам, умные парни забивают по сорок, даже шестьдесят с лишним тысяч в месяц! Москва — это Москва! Какой простор для творческой натуры!

— Ты изменился. У тебя сейчас такая брутальная внешность, тебе только в кино сниматься! — убеждал он меня.

— Так я же не артист, — напомнил я ему.

— Это не обязательно! Брюс Уиллис, знаешь, как попал в кино? Прочитал где-то, что для нового фильма нужны люди на роли опустившихся типов…

— Ну, если опустившихся… — невесело пошутил я.

— Да ты слушай! Он, как был после перепоя, небритый, с помятой мордой, в истрёпанной одежде, так и пошёл. Режиссёр, как его увидел, так и выпалил: «То, что нужно!» Теперь знаменитость планетарного масштаба.

Эта легенда мне сильно понравилась, но я боялся рисковать. Бросишь работу здесь, а там не возьмут… Игорёк говорил убедительно и предлагал перекантоваться у него, пока я не найду себе работу на киностудии или ещё где. В общем, как сказала когда-то бывшая соседка тётя Вера, можно было окончательно «определиться». Это было заманчиво: из «ничтожества», которым меня обозвала Кристина, стать знаменитостью киномира. Ну, пусть не планетарного масштаба, пусть в пределах своего Отечества, но это что-то! Пусть тогда Кристина и ей подобные кусают локти! А подспудно меня тянуло в столицу ещё одно обстоятельство: где-то там, получив диплом, живёт и работает Паша. Стать киноактёром, найти её и вернуть. Заманчиво!

Не знаю, хватило бы у меня решимости так круто поменять жизнь. Я не принадлежал к породе мечтателей, маниловщиной не страдал, поэтому подумал, что лучше подождать до тепла. Но всё решил неожиданный звонок.

Звонили на домашний телефон. Я поднял трубку и… не поверил своим ушам — звонила Паша. Голос у неё был слабый, глухой, как будто пробивался из подземелья.

— Привет, — начала она, как обычно.

— Привет, — отозвался я, плохо скрывая радость, а сердце у меня гулко застучало молотом. — Ты где?

— В больнице.

— В больнице? — встревожился я. — А что с тобой?

— Мне очень плохо…

— Ты в какой больнице, в первой или четвёртой? — спрашивал я, думая почему-то, что она вернулась в наш город.

Она назвала адрес.

— Так это где? — не понял я.

— В Москве… где же ещё… Я тут совсем одна… Мне плохо…

Паше плохо, и она одна! Разве мог я раздумывать? От зарплаты у меня оставалось семь тысяч «с копейками».

— Мне приехать? — на всякий случай уточнил я.