— …вы не хотели, чтобы он женился на мне!

— Моя дорогая, зачем ты говоришь этот вздор? Ты несправедлива.

— Кто знает, понравилась бы вам другая невестка.

— Чармиан, почему тебе так хочется расстроить меня? Разве это хорошо?

Я не расслышал, что ответила Чармиан. Наступила долгая пауза, я подумал, что Чармиан уже ушла и сейчас появится на крыльце.

Но вот я опять услышал высокий и необычайно звонкий голос миссис Шолто:

— Ты была слишком молода для него, Чармиан. Возможно, более зрелая женщина помогла бы ему больше.

— Как смеете вы говорить мне такие вещи?

В голосе Чармиан звучали ненависть и боль незаслуженной обиды.

Старая леди попыталась возразить:

— Прошу тебя, Чармиан…

Снова наступила пауза.

— Простите. Но это было ужасно несправедливо с вашей стороны. Я страдала от его неверности, а вы поощряли ее. Я могла бы давно стать свободной, но…

— Но ты любила его. Стоит ли ставить себе в заслугу то, что было для тебя естественной потребностью, Чармиан? Ты не могла оставить мужа.

— Я перестала любить его после того, как родилась Лора. Я не люблю его больше. Но я остаюсь с ним.

В наступившей тишине слабый шорох листвы показался мне громким, будто по холмам, рощам и лужайкам прокатился тяжкий вздох. В воздухе запахло чем-то пряным и сладким. Но была осень, и цветы давно отцвели.

— Как жаль, что мы не понимаем друг друга, — промолвила миссис Шолто. — Хотя мне кажется, я могла бы тебя понять. Я знаю, что у тебя доброе сердце. Но ты еще дитя, а умные дети должны слушаться.

И снова я не расслышал, что ответила Чармиан.

— Я знаю, что ты умеешь быть сдержанной и разумной. Ты произвела на меня приятное впечатление именно своим умением держаться, но в душе ты все же маленькая грубиянка.

— Я — грубиянка? — громко и гневно воскликнула Чармиан. — Вы так считаете, мама? Хорошо. Тогда я буду и в самом деле груба. Я скажу вам прямо, что вы должны оставить в покое Эвана. Он не выносит ваших забот, не выносит вашей жалости. Ему сейчас больше всего на свете нужны покой и возможность побыть одному. И вы не имеете права мешать ему.

Тишина. Далекая серая полоса на горизонте стала светлее, слабо блеснул сквозь пелену тумана встающий месяц. В лесу запела ночная птица, тоскливо, монотонно. Затем я услышал чей-то плач, нарочито громкий, с правильно чередующимися всхлипываниями и, конечно, слезами, которые катились одна за другой, крупные, как капли из иссякшего фонтана.

— Мама, перестаньте, прошу вас!

— Мой мальчик, мой сын…

— Да, и мой муж. Вы и он доведете меня до сумасшествия, слышите?

— Мой сын! Они бросят его за решетку, отнимут его у меня, оторвут от всех его близких. Когда его вызвали в суд, а я осталась дома, я корчилась от боли, словно вновь рожала его на свет. Ты не поверишь, я знаю, все вы, молодые, ничему не верите. Но я корчилась от боли, я рожала его, моего сына, второй раз.

Она с каким-то садистским сладострастием изливала на Чармиан свое горе, желая заставить ее страдать вместе с нею, мучиться, плакать и корчиться от боли.

Но беспощадный голос Чармиан хлестал ее, как кнут:

— Я верю и не верю вам, мама. Я не знаю, где правда, где ложь. Знаю только, что вы должны оставить его в покое. Он сам сказал мне это.

Что-то задело мою ногу, словно удар электрического тока. На крыльцо прыгнул кот и скрылся в доме.

— Терпеть не могу, когда лгут! — громко произнесла миссис Шолто, отчеканивая каждое слово. — Я всегда ненавидела мелкую, гадкую ложь!

Она так неожиданно появилась в окне в ореоле мягкого желтого света лампы, что я невольно отпрянул назад, в тень, испугавшись, что она увидит меня. Затем, успокоившись, я снова посмотрел на нее. Каждый мускул ее лица, казалось, пришел в движение, дергался и дрожал от возбуждения. Она без стеснения с громким свистящим звуком слизывала с губ градом катившиеся слезы. Тишину нарушили мелодичные звуки курантов на башне.

Когда Чармиан снова заговорила, голос ее казался ровным и бесцветным; это был голос разумной и зрелой женщины, принявшей решение.

— Мама, когда все кончится и будет вынесен приговор, мы с вами больше не будем жить под одной крышей. Слишком многое произошло за это время.

— Надеюсь, — промолвила миссис Шолто жестким голосом, — у меня найдутся друзья, которые приютят меня. И можешь быть уверена, я не обмолвлюсь ни словом.

— Что вы хотите сказать?