— Ты знаешь, я в хороших отношениях с секретаршей декана, у нее мать из Румынии, вот мы и подружились. Вчера вечером возвращались вместе из университета и они мне рассказала такое… Боже, Марта! Декан Хюбнер и фрау Хаберер написали письмо в фонд, куда ты подавала документы на продление стипендии. Теперь тебе ее точно не видать. Вот копия. — Лаура протянула листок бумаги.

Марта начала читать. «Плохо коммуницирует», «не интегрируется в коллектив», «слабо социализируется», «считает себя самой умной», «горделива, высокомерна, малоактивна», «склонна к самолюбованию», «отсутствие такта», «общаясь преимущественно с несколькими иностранными студентами, искажает их представление о Германии и немецком образовании», «ее присутствие вызывает у учащихся неуважение к университету» и так далее, и так далее. Даже самый жалкий студент не мог представить себе такую характеристику. Марта побледнела. Да, со стипендией точно покончено. Да и как дальше учиться на этом факультете?

— Ты должна подать на них в суд! — Симона родилась в семье юристов, и об этом часто можно было догадаться. — За клевету!

— А ведь декан был последнее время так мил со мной, все время улыбался, шутил, спрашивал об успехах в учебе. Да и Хаберер не уступала ему в любезности. Вот, значит, как. И думали, наверное, что не узнаю. Как подло — тайком составить такой донос и улыбаться в глаза.

— Марта, они тебя давно невзлюбили. Ты же знаешь, их всегда раздражало, что у тебя есть свое собственное мнение. А еще ты часто игнорировала вечеринки факультета.

— Правильно, потому что мне абсолютно неинтересно сидеть, напиваться и терпеть чьи-нибудь приставания. И еще мне неинтересно коммуницировать со всякими болванами вроде Матиаса, и подлизываться к преподавателям…

. — Какая подлость! Но что делать, Марта?

— Ничего уже не сделаешь. Не знаю, наверное, я даже не смогу остаться на факультете. Меня будет все время тошнить. Придется бросить университет.

— Марта! Решение слишком важное, чтобы вот так, сгоряча…

— Нет, Симона, я как представлю, что увижу их лица, что буду сидеть на их лекциях и семинарах…

Письмо с отказом о продлении стипендии пришло через две недели, Марта с трудом дотянула семестр до конца и забрала документы. Она еще точно не знала, вернется ли к учебе. Мать, не знающая подробностей, отчитала ее по полной программе:

— О чем ты думаешь? Какое будущее планируешь? Хочешь, как твоя кузина, фасовать мусор на мусороперерабатывающем заводе? Или сидеть кассиршей в «Норме»? — при этих словах Марта невольно улыбнулась. — Смеешься? А ведь уборку туалетов никто не отменял. Для чего, кстати, нужны квалифицированные кадры, а у тебя даже такого образования нет. Марта! Это все не игрушки! Не забывай, в стране сейчас пять миллионов безработных, и никто не знает, сколько их будет завтра. Нужно закончить учебу, получить диплом, найти приличную работу, зарабатывать хорошие деньги. Марта, подумай! Мы с отцом, конечно, всегда будем тебе помогать, но ты уже в том возрасте, когда нужно самой становиться на ноги, строить свое будущее. Нельзя терять времени!

Время. Какое страшное слово. Время упускаешь, времени всегда не хватает, его не вернуть. Марта тогда все выслушала и почему-то не испугалась. Было внутреннее ощущение того, что она поступает правильно. Все будет, как нужно. Это только дело времени.

Кристоф тоже был не в восторге от ее поступка. Они сидели в японском ресторанчике недалеко от собора, потягивали пиво, ели суши. Марта думала найти хотя бы у Кристофа поддержки, понимания, но он тоже бубнил что-то о будущем, об испорченной репутации, о важности учебы. У него в жизни все хорошо, все распланировано. Ему такой форс-мажор непонятен.

Марта смотрела на Кристофа и думала о том, что перед ней сидит совершенно чужой человек. Что она знает о нем? Что он способный студент, что любит пикники по выходным, интеллектуальное кино и модерновые театральные постановки, что у него вся неделя расписана чуть ли не по минутам и красным маркером в ежедневнике напротив некоторых дней отмечено «Марта». Он очень уверен в себе, хорош в постели, привлекателен. Он никогда ничего не обещал Марте, а Марта — ему. И все вроде бы нормально. Вроде бы…

Кристоф попросил счет, потом они вышли из ресторана, а Марта все смотрела на него, как на незнакомца. Хотя внешне они даже похожи — высокие, худощавые, короткостриженые, темноволосые, их можно принять за брата и сестру. Но что там у обоих внутри? Они никогда не откровенничали друг с другом, как будто это было лишним, или даже опасным. Отсутствие откровенности и доверия связывало их, словно договор. Пожелай кто-то большего (конечно же, она, Марта) — и все рассыплется.

Несмотря на заверения матери о поддержке, пришлось срочно искать работу — надо было платить за квартиру, да и тех, кто отсылал ей счета за телефон, свет, страховку, ничуть не волновало, что пополнение банковского счета переводами из фонда больше не предвидится. С работой Марте повезло — хозяйка туристического бюро фрау Бауманн искала себе новую помощницу взамен той, что оставила ее чуть ли не в разгар сезона. Так появилось в ее жизни вредное пиликанье будильника по утрам, с трудом открывающиеся глаза, покупка сигарет в «Норме», дорога через мост и небольшая комната в обрамлении живописных фотографий. Марта привыкала. Во всяком случае, старалась делать вид, что ничего страшного не произошло.

У Кристофа были экзамены, конец семестра, потом он уехал к родителям в Ганновер. Марта оказалась предоставленной сама себе. В будни работала, в выходные гуляла по городу. Гуляла бесцельно, но не уподоблялась любителям рассматривать витрины. Она будто искала кого-то.

По Дунаю шли корабли — шикарные, белопалубные, из фешенебельных кают наблюдали европейские достопримечательности американские туристы, такие путешествия были довольно дороги, и обычно только они могли их себе позволить. Дунай, Дунай… Когда-нибудь она уплывет по Дунаю, только встретит на своем пути не знакомые с детства названия — Австрия, Венгрия, Болгария, Румыния, нет, это будут другие, волшебные страны. Марта еще спасалась мечтами, но чувствовала себя все неуверенней в предоставленной ей реальности.