Только срединная зона префронтальной коры, а именно передняя поясная извилина, имеет возможность вернуть в рамки эту разгулявшуюся миндалину. Но чем дальше продолжается стресс, тем больше нейромедиаторов, которые в нормальном состоянии питают префронтальную зону коры, повреждается. Уровень дофамина и серотонина снижается. Клетки также могут начать умирать.

Префронтальная зона коры обеспокоенно заявляет: «Я просто не в силах справиться с этими органами. Они что-то слишком разошлись! Я не могу остановить их. У меня просто не хватает сил. Я лучше буду держаться подальше от людей, я просто не в состоянии сейчас иметь с ними дело».

Если таково воздействие стресса на мозг взрослого человека, Билла, представьте, какое влияние стресс может оказать на растущий мозг. Как стресс повлияет на гиппокамп, префронтальную зону коры и механизм реагирования на стресс у ребенка? Так как мозг развивается и формируется в условиях специфического местного опыта и культуры, то же происходит с его биохимическими системами, в том числе и с механизмом реагирования на стресс. Как машина или дом, каждый индивид является системой с базовым набором характеристик, одинаковых для всех, но у каждого своя история и свои особенности. Так у моего дома, например, плохая канализация с тенденцией к протечкам, а у индивида может быть множество своих «тенденций»: мочевой пузырь, более сильный или более слабый, чем у остальных, способность реагировать на малейшую сложность с большим нетерпением или идти по жизни с уверенностью.

Нам порой кажется, что эти особенности заложены генетически. Очень сложно сломить механистический взгляд на тело, в рамках которого развитие происходит как по часам в соответствии с заложенной генетической программой, особенно в отношении наших физиологических реакций, которые кажутся автоматическими. Мы не привыкли думать о них как о социально зависимых, особенно зависимых от качества наших самых ранних взаимоотношении, это даже может показаться глупым и ненаучным подходом.

Однако картина, которая вырисовывается из выводов, представленных современной наукой, показывает, что гены являются только набором сырых ингредиентов — и у каждого из нас состав слегка различен, — но вот их «приготовление», особенно в младенчестве, это является наиболее важным. Несмотря на то что в ходе изучения генов выясняется, что существует связь между ними и различными человеческими проблемами, появляются все новые и новые доказательства того, что наличие таких взаимосвязей необходимо для возникновения проблем, но их одних недостаточно. Другими словами, может существовать генетическая предрасположенность к депрессии, шизофрении, ожирению и другим болезням, но нельзя сказать, что эти гены «ведут» к дисфункции. Большинство генов находят свое выражение в ответ на раздражители в окружающей среде и включаются только в определенной комбинации. На самом раннем этапе нашей жизни эта «окружающая среда» — взрослые, которые о нас заботятся.

В случае с нервной системой человека именно самые ранние этапы «приготовления» оказывают наибольшее влияние. Есть много причин, по которым что-то может пойти не так. Плохое снабжение питательными веществами во внутриутробном периоде, недостаток кислорода в родах или недостаточность эмоциональной поддержки в младенчестве — все это может оказать огромное влияние на новый развивающийся организм. Стиль заботы в самом раннем возрасте в самом деле формирует развивающуюся нервную систему и определяет то, как интерпретируется стресс в более взрослом возрасте и как формируется реакция на него.

Можно сказать, что те эмоциональные знания, которые получает младенец со своими первыми воспитателями, являются «биологически встроенными» (Хертцман, 1997). Они внедряются в физиологию ребенка, потому что младенчество — это тот период, когда навыки регуляции только формируются. Это время, когда наши эмоциональные и физиологические способы регуляции, становящиеся в более взрослом возрасте автоматическими, оформляются и структурируются в мозге. Несмотря на то что и в более старшем возрасте человек остается открытой системой и мы можем изменить устоявшиеся привычки и навыки, будет верным также сказать, что чем старше мы становимся, тем более стабильными и менее склонными к изменениям становятся наши внутренние системы. Любой, кто во взрослом возрасте старался изменить свои привычки в питании или измениться в эмоциональном смысле, может сказать, что это похоже на борьбу с вышестоящими инстанциями. Сложно постоянно удерживать свое внимание на том, что нужно вести себя иначе, и проходит много времени, прежде чем новые способы поведения станут автоматическими. По сравнению с этим младенчество является периодом невероятной открытости и готовности к переменам, когда изменения могут произойти чрезвычайно быстро.

В младенчестве эти ранние эмоциональные знания, первый эмоциональный опыт, позволяют установить систему физиологических ожиданий того, что является «нормальным» уровнем биохимических соединений. Таким образом они определяют базовый уровень серотонина, кортизола, норадреналина, и устанавливается своеобразный «исходный уровень», который наш организм воспринимает как нормальное состояние. Они также определяют количества биохимических соединений, которые вырабатываются в ответ на какую-то ситуацию. Стресс в младенчестве — такой, например, когда ребенка постоянно игнорируют, если он плачет, — особенно вредоносен, так как высокий уровень кортизола в первые месяцы жизни может оказать разрушающее воздействие на развитие системы нейромедиаторов, проводящие пути которых еще только формируются. Они еще незрелы и не до конца сформированы даже к возрасту отлучения от груди (Коллинз и Депью, 1992; Кониешни и Роужнесс, 1998). У детей матерей, которые демонстрируют отчуждение и холодность, базовые уровни норадреналина, адреналина и дофамина ниже, чем у других детей (Джонс и др., 1997). В состоянии стресса эти биохимические системы могут получить перекос в ту или иную сторону, что в дальнейшем сделает регуляцию различных процессов для индивида более сложной.

Дети рождаются с ожиданием, что им помогут справиться со стрессом. У них есть тенденция к низкому уровню кортизола в первые месяцы жизни, пока родители и другие взрослые, заботящиеся о них, поддерживают их в эмоциональном равновесии через прикосновения, покачивания, поглаживания, кормление (Хофер, 1995; Левин, 2001). Но их незрелые системы очень нестабильны и реактивных; их кортизол может подняться до очень высокого уровня, если на них никто не обращает внимания (Гуннар и Донцелла, 2002). Младенцы не могут самостоятельно управлять уровнем своего кортизола.

Тем не менее постепенно они привыкают к неприятным ситуациям, если они уверены, что ситуация будет исправлена взрослым; и кортизол в этом случае высвобождается не так легко (Гуннар и Донцелла, 2002). Как только устанавливается более-менее четкий режим сна и бодрствования, обычно в возрасте от 3 до 6 месяцев, устанавливается и нормальный ритм выработки кортизола, когда он достигает своего пика ранним утром при пробуждении малыша. Однако практически все раннее детство (примерно до 4 лет) уходит на то, чтобы установилась взрослая схема выработки кортизола с высоким уровнем утром и низким к концу дня.