Она на мгновение прикрыла глаза, словно воскрешая неприятные моменты в памяти, а затем продолжила:

— Но веришь или нет, мои тревоги на этом не кончаются. Большую часть времени я беспокоюсь о простейших вещах. Сможет ли Кайл когда-нибудь говорить нормально и учиться в обычной школе, заведет ли друзей, примут ли его окружающие... не придется ли мне всю жизнь с ним заниматься. Эти мысли не дают мне спать по ночам.

Дениза помолчала и заговорила медленнее, с болью в голосе:

— Только не думай, что я сожалею о рождении Кайла. Я его очень люблю и всегда буду любить. Но... — Она взглянула на карусель, заслонив глаза ладонью от солнца. — Честно говоря, я представляла это по-другому.

— Я и не думал, что это так трудно, — негромко отозвался Тейлор.

Дениза не ответила, как будто погрузившись в собственные мысли. Наконец она вздохнула и снова посмотрела на него.

— Прости. Не нужно было рассказывать.

— Ничего страшного. Я рад, что ты объяснила.

Словно испугавшись, что сказала слишком много, Дениза грустно улыбнулась:

— Я тебя не напугала?

— Вовсе нет, — солгал он. В свете заходящего солнца Дениза просто лучилась красотой. Она коснулась плеча Тейлора — ее рука была мягкой и теплой.

— Ты не умеешь врать. Лучше всегда говори правду. Я знаю, что в моем изложении ситуация кажется ужасной, но это всего лишь темная сторона нашей жизни. Я ведь не рассказала тебе о хорошем...

Тейлор удивился:

— Есть и хорошее?

Дениза смущенно рассмеялась.

— Когда я в следующий раз решу излить душу, останови меня, ладно?

Голос выдавал ее беспокойство. Тейлор понял, что он первый, кто удостоился подобной исповеди, и что сейчас не время шутить.

Карусель остановилась. Кайл закричал, зовя мать; с его лица не сходило выражение восторга.

— Каче-е-ей! — Он почти пел, болтая ногами.

— Хочешь прокатиться еще разок? — крикнула Дениза.

— Да!

В очереди было мало народу, и билетер кивнул. Тейлор снова купил билет. Когда карусель тронулась, Дениза вновь стала наблюдать за Кайлом.

— Ему нравится, — с гордостью заявила она.

— Это видно.

Тейлор стоял, облокотившись о перила, и явно сожалел о своей неудачной шутке.

— Расскажи мне о светлых сторонах, — попросил он.

— Ты действительно хочешь знать?

— Да.

Дениза помедлила. Что она делает? Исповедуется человеку, которого почти не знает. В прошлом она никогда об этом не говорила. Она чувствовала себя на краю обрыва. И тем не менее Денизе хотелось все рассказать.

Она откашлялась.

— Итак, хорошее... — Дениза мельком взглянула на Тейлора и вновь отвела взгляд. — Кайл делает успехи. Может быть, со стороны незаметно, но он прогрессирует — медленно, но верно. В прошлом году его словарь составлял всего пятнадцать — двадцать слов. В этом году счет уже идет на сотни, а иногда он составляет предложения из трех-четырех слов. По большей части Кайл может сказать, что ему надо — например, когда голоден или устал. Кайл научился этому в последние несколько месяцев... — Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как вновь накатывают эмоции. — Пойми меня... Кайл каждый день совершает настоящий подвиг. В то время как остальные малыши играют, он сидит за столом и смотрит в книжку, пытаясь познать мир. У него уходят часы на то, чтобы выучить вещи, которые другие дети учат за минуту.

В ее глазах мелькнул вызов.

— Но Кайл старается. День за днем, слово за словом, идея за идеей. И он не жалуется, не хнычет — он работает. И ты бы знал, как он старается меня понять... как старается, чтобы люди были им довольны... как хочет, чтобы все его любили... а на него никто не обращает внимания...

Чувствуя, что у нее сжимается горло, Дениза с трудом перевела дух и постаралась успокоиться.

— Ты понятия не имеешь, насколько он продвинулся. Ты ведь почти его не знаешь. Если бы ты видел, с чего он начинал и какие преграды преодолел, ты бы им гордился.

Невзирая на все усилия, из ее глаз покатились слезы.

— Ты не знаешь того, что знаю я. Кайл добрее, чем остальные дети. Он самый чудесный малыш на свете. Несмотря ни на что, он дарит мне столько счастья. Вот светлые стороны моей жизни...

Она столько лет была вынуждена держать это в себе, столько лет ей хотелось кому-нибудь выговориться... Было таким облегчением наконец высказать все — хорошее и дурное. Дениза обрадовалась тому, что выговорилась, и понадеялась, что Тейлор ее поймет.

Тейлор шагал, не в силах ответить. Когда он услышал, как Дениза говорит о своем сыне — своей беде и радости, — то поступил, как подсказало ему сердце: молча взял ее за руку, испытывая странное чувство — забытое наслаждение. Дениза не отстранилась.

Свободной рукой она стерла со щеки слезу и шмыгнула носом. Дениза казалась измученной и в то же время несломленной — и такой красивой.

— Это самое прекрасное, что я когда-либо слышал, — признался Тейлор.

* * *