— Но ведь советская политика помогала в других странах в основном местной буржуазии.

— Ты видела, как птица в гнезде кормит птенцов? Сильный выскакивает вперед и хватает клювом еду у другого. У вас в стране не так ли получилось? В Советском Союзе тоже, как я понял, буржуазия всех перехитрила и все перехватила, как вы такое позволили?

— Когда-то ты меня спросил: советские республики — это колонии? И нынче считаешь также?

— Как ты помнишь, я был в Ташкенте и увидел, что это не колониальный город. Жители его чувствовали себя в нем хорошо.

— Почему тогда в этом неколониальном городе нынче охотно празднуют день независимости?

— Наверно, люди тоже думали, что их республики были колониями. Кто-то им это внушил. И жители поверили. Народ везде наивный.

Да, по московскому телевидению как-то бывший член ЦК КПСС Юрий Прокофьев рассказывал о том, что в 1990 году он спросил первого секретаря ЦК партии Узбекистана Ислама Каримова:

— Зачем ты, Ислам Абдуганиевич, насаждаешь в своей республике национализм?

Каримов, не моргнув глазом, ответил:

— Вы в России решили утонуть и тоните на здоровье, а мы будем спасаться в одиночку.

И спасались тем, что травили людей других национальностей, сживали со свету, отнимали у них жилье и последние копейки. И ладно, показали бы миру потом образцы экономики и человеческих отношений хотя бы между собой… Изгнав из республики миллионы людей, руководство потом провело еще одну подлую акцию: чтобы впоследствии не отвечать за геноцид, начало убеждать весь мир в том, что русские уехали сами. После чего создали уже и коренным гражданам такие условия, что и свои почти все съехали: кто в Россию, кто в Пакистан, Афганистан…

Сказывают, что президент Узбекистана Каримов и после этого считает ситуацию в этом скороспешном государстве нормальной и будто бы изрек: «Мне в республике одного миллиона хватит, остальные прокормятся в России».

То есть восемнадцать миллионов уже коренных жителей республики вслед за изгнанным русским населением тоже оказались лишними. Вот какую большую людскую беду искусственно запрограммировали люди, которые занимали очень высокие государственные посты.

— Придет время, и в этих краях тоже будет видна правда с другой стороны, — объяснил Хади. — Во многие страны, куда пришли англичане, народ всегда жил плохо. Я был в советское время на Украине, в Грузии. Везде ваши люди жили хорошо. В этом разница. Англия захватывала страны и давала минимум, а сама богатела. Советский Союз завоевывал мир через труд и давал максимум.

— Как поживает Мак? — спросила Анна, чтобы уйти от этой вечно бередящей ее душу темы — гибели собственной страны. Ни за что, ни про что… Без бомб и нападения извне. Когда восстали сундучники, упрекая страну в том, что в их бездонных емкостях, видите ли, пусто, хотя крышки и без того закрывались с трудом.

— Как поживает Мак? — спросила она еще раз.

— Умер, — опечалено проговорил он. — От сахарного диабета. Вскоре, как уехал из Москвы.

— А Халим?

— Умер. Четыре года назад. У нас сухой закон: я пиво двадцать лет не пил. Но Халим дома тайком гнал спиртное. От этого и умер. Очень увлекся. Можно сказать, спился.

— Да, — удивилась Анна. — У вас и такое бывает? Тайком, чтоб никто не видел? Зачем тогда в мусульманском мире сухой закон? Коль его легко обойти…

— У нас многие так и делают.

— Как поживает твоя подруга Ольга? — спросил теперь гость.

— Умерла. Двадцать лет назад. Поэт Осман что нового написал?

— Писал много. Сам я не читал. Говорят, что у него были прекрасные стихи, и недавно в университете прошел вечер памяти поэта. Кстати, открыли и памятную доску. Осман года два назад умер. На открытии барельефа была русская жена, преподавательница русского языка в Хартумском университете, и их сын. Хасан, преподаватель английского языка, прилетел из Саудовской Аравии и много хорошего рассказывал об отце.

Анна едва не поперхнулась… Она впервые услышала, что у Османа была жена, притом русская. Ведь когда-то начинающий поэт упорно не хотел жениться на Гале, хотя она родила ему сына. Гера был красивым и умным мальчиком, и все не понимали, отчего это суданец не хочет вести свою женщину под венец?

Осман редко приезжал к малышу, чаще всего без гостинцев, но почти всегда у него было веселое лицо, а вокруг — запах винного парфюма. Жила Галя с сыном около метро Фрунзенская в квартире с соседями. Хотя комната была большой, а соседи добрыми. Они и помогали ей с ребенком как могли. Галя училась и перебивалась уроками, заработок был ненадежным, а когда тяжело заболела, отдала мальчика в интернат. Конечно, она постоянно навещала сына, на выходные и праздники брала его домой. В интернате по тем временам было отличное питание, и Гера всегда припрятывал для мамы апельсин.

На толкового мальчишку обратили внимание и хотели было забрать его в школу разведчиков. Там он получил бы отличное образование и знание несколько языков. Но мать отказалась. Она готовила ему другую фортуну. Какую?

Вот такая разная судьба выпала двум сыновьям одного поэта. И лишь потому Гере в детстве выпало так мало хорошего, как нынче внезапно догадалась Анна, что мать его была… еврейкой.

Ох уж эти религии! Они жизни людские выворачивают как туши кроликов, и отрезает в их судьбах мечты, как головы баранам.