Я скрутил кукиш и ткнул им в сторону Ваниного изображения на мониторе. Изображение мрачно глядело исподлобья, но молчало.

– Через мягкий знак! Пыль глотать загребешься! – Я резко выдохнул и добавил нормальным тоном: – Разошлись наши с тобой дорожки врозь, эфор. Разбежались.

– Что же, – глухо ответил Скуриди. – Пусть так и будет. Ты выбрал свою дорогу сам.

Черт возьми, а ведь это война! Интересно, что будет, если я сейчас займусь сепаратизьмом и женюсь на Ханум? Надобно эту мысль подумать, а то друзья-синклитики или отравить, или зарезать могут…

– У меня все, господа. – Иван опустился в свое кресло. – Прошу всех высказываться.

И встать не постеснялся, для полной убедительности (яйцо связи у него повышенной вместимости, что ли?), и изложил… Мастерски. Нейтрально, казалось бы, спокойным ровным голосом, но так подал материал, что я, почитай, изменник родины и каракорумский шпион получаюсь, если вдуматься.

– Кто первый? Вы, синклитик Черикаева? Прошу.

– Да уж, что сказать? – улыбнулась Лена. – Стратиг Киндяшков всегда отличался необычностью и незашоренностью мышления, широтой взглядов и, в хорошем смысле, непредсказуемостью, но такое…

Лена покачала головой, не стирая с лица доброжелательной улыбки.

– Даже для вас, Андрей, это чрезмерно. Ну сами посудите – построите вы Каракоруму боевые корабли, так что? Против кого они их применят? Да против нас. Вернее – лично против вас, стратиг. Я, если помните, занимала пост главы государства, когда вы, скажем так, депортировали темника Денецкого с Роксаны. Едва это произошло, международный престиж Каракорума упал так низко, как не падал еще никогда с самого начала… – она запнулась на миг, – …нашего правления. Чингис пришлось приложить поистине немыслимые усилия, чтобы выровнять ситуацию. Неужели вы думаете, что она способна такое простить?

Лена покачала головой, а улыбка ее стала печально-сочувствующей. Эх, какая актриса пропадает! Возьмите ее в театр… отседова.

– Нет, стратиг. Не простит она этого вам. Вооружая Каракорум, вы вооружаете его против себя. И против всей Эллады, коль скоро входите в синклит. Разумеется, вы вправе сложить с себя полномочия, – (щаззз, размечталась!), – но если вы к такому решению не придете, то поставка кораблей нашим заклятым врагам, ремонт их крейсеров и флаероносцев будут вредны для Эллады, в связи с чем я склонна поддержать предложение эфора о наложении вето на эту сделку.

Эге, женщина! Да ты никак в стратиги собралась? Думаешь, меня сейчас всех титулов и званий полишают, и спешишь высказать верноподданнические чувства эфору? Тьфу, политическая проститутка – Троцкий!

Но девочки ее поддержат. Пичалька…

– Желаете что-то возразить, стратиг? – мягко поинтересовался Иван.

– Никак нет, – отозвался я. – Предпочту выслушать все претензии уважаемых синклитиков и попытаться развеять их сомнения махом.

К тому же пару звоночков я перед заседанием сделал, закинул пробные шары, так сказать.

– Это ваше право, – согласился эфор. – Кто желает высказаться по теме еще? Прошу, синклитик Голомысов.

– Я в корне не согласен с оценкой ситуации, данной синклитиком Черикаевой. – О как. Удивил. – Здесь речь идет не о добросовестном заблуждении и желании принести в казну побольше денег, но о прямом вредительстве и саботаже.

Нет, вы только гляньте на этого паскудника!

– Вооружая Каракорум, помогая ему восстановиться, синклитик Киндяшков, я убежден, помогает нашим соседям подготовить реванш. Вы спросите меня, откуда я это взял? Примеров тайному, но уже ставшему явным предательству наместника Роксаны множество! Взять хоть те же верфи. С какой целью он загружает их иностранными заказами? Неужто нельзя найти им более достойного применения?

– Ты, кулек, про верфи бы тут не шуршал, – вклинился в его речь Кислов, не спрашивая разрешения на выступление. – И про вредительство тоже. Это на Антиохе, хочу довести эту информацию до всех присутствующих, верфи оказались не готовы принять тяжелые корабли нашего флота на ремонт, поскольку были заняты или ремонтом более слабых боевых единиц, способных совершить посадку на планету и встать в док там, даже невзирая на повреждения, либо забиты недостроенными торговыми судами и кораблями, которые опять же вполне можно было бы строить и на поверхности планеты. Вот это и есть настоящий саботаж и предательство, а Киндяшков свои боевые награды честно заслужил в сражениях. А в последнем и вовсе едва не погиб, прикрывая отступление основных сил. Так что чья бы корова мычала, а твоя себе в задницу палец засунула да заткнулась.

Багровый от ярости (или стыда, но это навряд ли) Голомысов, также, подобно эфору, поднимавшийся для произнесения обличительной речи, рухнул в свое кресло, а друнгарий, повернувшись ко мне, произнес:

– Стратиг, вы не возражаете, если я перегоню для ремонта на Роксану свой флагман? А то на Антиохе «Дромон» неизвестно когда встанет на ремонт.

– Немедленно зарезервирую для него место на орбитальных верфях, – ответил я, слегка склонив голову.

Что уж тут сказать? Удивил Женя знатно. На его поддержку я и рассчитывать не мог, ведь он, как ни крути, протеже Скуриди. Впрочем, тут и Голомысова вина. Поспешил прогнуться, лизнуть задницу эфору, продемонстрировать верность, и в результате все испортил. Вон даже Иван на него смотрит как на полоумного, а уж остальные…