Конечно, вряд ли невеста Кенчи сейчас любовалась городом, который активно сбрасывал с себя зимнее оцепенение. Невесте Кенчи сейчас было очень-очень грустно...

Послышался аппетитный хруст - это Сирахама ополовинивал вазочку с крекерами. Шакти спохватилась и посмотрела на свою кружку... Расположение чаинок говорило о том, что Сирахама подло воспользовался ее смущением! И снова поменял кружки!

– Действительно, очень красиво...
– Осторожно согласилась она.

– Если вы внимательно посмотрите, Шакти-джи, - Вкрадчиво добавил Сирахама, наклонившись вперед...

Шакти воспользовалась тем, что кружки находятся вне поля его зрения и легким движением пальца утопила одну из чаинок в кружке, что стояла перед ней.

– ... То увидите, что рисунок на рукояти - это вид на один из храмов Богатого Города... и это очень-очень гармонирует с другим оружием, обвитым вокруг вашей манящей талии...

Смуглые щеки индуски налились легким румянцем, глаза сверкнули. Она перешла на хинди. Могло сложиться впечатление, что она сделала это, чтобы позлить девушку, стоявшую за плечом Сирахамы... Но это совершенно бредовое утверждение! Шакти Рахманн выше этого!

– Ах, чхота! Сколь сладки твои слова! Сие оружие - щедрый дар. Но тебе ль не знать женщин...

(чхота (хинди) - младший, братец)

Сирахама постарался удержаться от торжествующей улыбки, «переделав» ее в заговорщицкую. Он наклонился еще ближе и продолжал говорить по-японски:

– Конечно, прекрасная Шакти-джи! Именно по этому, эти пистолеты - лишь незначительная доля тех даров, которые я сейчас брошу к вашим стопам!

На столе появился свежий номер «Новости оружия». Сирахама раскрыл журнал на вставке, анонсе «Беретты» о возобновлении выпуска «Абордажных сабель»: художественно чумазая Мисаки с дымящимся бычком в зубах с прищуром смотрела сверху в объектив, подняв один пистолет дулом вверх на уровне лица. И было непонятно, то ли над пистолетом вьется дымок от сигареты, то ли - из ствола. Другой пистолет смотрел точно в глаз наблюдателю. Голая коленка девушки была в кадре, будто наблюдатель-фотограф лежит под ногами девушки и смотрит на нее, стоящую на фоне каких-то урбанистических развалин - ржавые трубы, прутья арматуры с кусками бетона...

Журнал «нечаянно» прикрыл на мгновение ближайшую к Сирахаме чашку...

Шакти подняла вопросительный взгляд на Сирахаму. Тот поинтересовался:

– Вы ведь уже видели эти фотографии, Шакти-джи?

– Ха!
– Воскликнула Шакти, возмущенно выпрямившись и, пока взгляд Сирахамы следовал за ее лицом, быстро двинула чашки по столу.
– Молодость всегда проиграет там, где в дело вступит умудренная опытом зрелость!

– Именно!
– Сирахама наклонился еще ниже... Шакти, поколебавшись, тоже наклонилась, подставив ухо, краем глаза отметив, что Сирахама снова совершил с чашками какую-то манипуляцию.
– Только представьте себе, Шакти-диди, - Индуска почувствовала сладкую дрожь от этого обращения и той теплоты, что была в него вложена.
– Эти модернизированные «Сабли» - на фоне вашей загорелой бархатной кожи...

(диди (хинди) - обращение к старшим женщинам или ровесницам. Дословно - «старшая сестра»)

Шакти глубоко задышала, сердце забилось чаще, кончики пальцев закололо. Ее щеки горели и можно было говорить уже не о лихорадочном румянце, а о краске, залившей лицо...

– Только представьте, диди.
– Сирахама почувствовал слабину и без зазрения совести бил в обнаруженную слабую точку.
– Ваша потрясающе зрелая женственность в полупрозрачном белом сари с золотым рисунком, серебряные украшения на вашей смуглой гладкой коже... и два этих замечательных пистолета...

Невероятным усилием Шакти приказала себе успокоиться и ответила делано-равнодушно:

– Самолюбование и тщеславие... Неужели ты, чхота, хочешь предложить мне подработать моделью, как какой-то молоденькой глупышке?

Одновременно она пыталась определить, какая из чашек - ее.

– Отнюдь!
– Кротко вздохнул Сирахама.
– Лишь предлагаю моей диди (сердце женщины, несмотря на все усилия оставаться спокойным, снова забилось быстрее) раскрыть одну из граней своей страстной натуры и перестать прятаться от себя!

Шакти даже задохнулась от этой наглости и уже собиралась осадить нахала...

– ... Как представлю, - Сирахама устремил одухотворенный взгляд в окно.
– Черный зрачок ствола на фоне прекрасных зеленых глаз, смотрящих с легкой укоризною и печалью и в то же время решительно и грозно.
– Сирахама поднял руку и «прицелился» в окно пальцем.
– Как увижу тонкие пальчики ласково выбирающие слабину спускового крючка...
– Шакти почему-то почувствовала, как мурашки пробежали по телу, когда Сирахама пошевелил пальцами.
– Я даже слышу слабый щелчок курка, который с многообещающей улыбкой...

Из-за спины Сирахамы полыхало уже не ненавистью, а бешенством... И это решило дело:

– Я согласна!
– Выдохнула Шакти. И тут же поторопилась уточнить: - Но...

– Нужен хороший фотограф?
– Легко угадал Сирахама.
– Не так ли?

– Разумеется! Но я знаю, кого ты хочешь предложить! Нет, нет и еще раз нет! Категорически!

– Шакти-диди! Как вы могли такое подумать?!
– Оскорбился Сирахама.
– Разумеется, и речи не идет об этом... об этом... я даже слова не подберу, чтобы охарактеризовать этого недостойного человека! Да у меня даже и в мыслях не было позволить этому извращенному китайцу своим неприличным нескромным похотливым взглядом осквернять прекрасное юное тело моей диди!