— Эх ты, Диоген! Хорошо, когда не нужно возиться с железками и, кроме клочка бумаги да огрызка карандаша, тебе ничего не требуется.

— Предпочитаю доску и мел, — улыбнулся Эрик. — Числа правят миром, как учил Пифагор. Математика — вот истинная реальность; остальное — наваждение, бред… Кстати, что представляет собой твой «черный ящик»? Надеюсь, это не безумный секрет?

— Безумный, — кивнул Хейджберн. — Ты попал в самую точку. Но от тебя у меня нет тайн. Это человеческий мозг, Эрик.

— Мозг! — невольно вскрикнул Эрик и, покачав головой, повторил: — Мозг… Электромагнитные волны мозга… Ничего у вас не получится, — протянув тяжелую паузу, бросил с блуждающей улыбкой. Собачий бред.

— Ты так считаешь?.. Но почему?

— Помнишь теорему Курта Геделя?

— Теорему неполноты?.. Весьма смутно.

— Суть ее проста и беспощадна. Нельзя получить всех сведений о системе, если задаваться вопросами о ней на ее собственном языке. Отсюда следует, что нужен метаязык более высокого уровня. Вам такая задача не по зубам.

— Что ты можешь знать о нас, мальчик из Окленда? О наших возможностях?.. Ты смотришь на мир из-за частокола тензоров и интегралов, но математика — это только модель. Натюрморт в абстрактной манере. Поедем со мной и ты получишь такой полигон для своих формул, что небу станет жарко? Давай попробуем, Эрик, хотя бы из любопытства. Неужели тебе не интересно?

— Нет. И хочешь знать, почему? Я не верю, что барон Мюнхаузен мог вытащить себя за волосы из болота. Да еще вместе с кобылой!

— Hello. Is this mister Bortsov’s residence? [41]

Звонок Джонсона застал Борцова врасплох. Он никак не ожидал, что рекогносцировочные авансы мошенника из «Зенита» обернутся явью. И так скоро! Сразу же возникла проблема, где принять американца. Квартира пребывала в перманентном запустении. Еще менее способствовала первому контакту благоухающая помойка под окнами.

Джонсон говорил по-английски, что вынуждало Ратмира тянуть долгие паузы: сказывалось отсутствие практики. После конгресса в Гааге минуло три года, а короткие поездки в Китай и Корею — не в счет. Подбирая подходящие случаю словесные блоки, Ратмир лихорадочно соображал, как выйти из положения.

В довершение прочих бед вспомнились тараканы, с прошлой зимы наводнившие дом. Впрочем, с ними вроде бы удалось совладать. Пусгь на время, но опрыскивание сделало им укорот. Счастье еще, что в шкафчике, вмонтированном в стену туалета, нашелся баллончик с «киллером». Запасы Ники!.. Хлопот было порядочно. Попугая и горшки с чампой пришлось переселить на неделю к соседям, а самому убраться из Москвы на заброшенную холодную дачу.

Погрузившись в невеселые думы, Борцов отвлекся и пропустил то ли вопрос, то ли конкретное пожелание американца, который, видимо, ожидая ответа, надолго умолк. Переспросить или отделаться междометием показалось неудобно.

— Well, — пробормотал он и, словно кидаясь с обрыва, выпалил: — I weit You! Do You now my address? [42]

Адрес Джонсон знал и пообещал приехать в течение часа.

Ратмир заикнулся было насчет кода, но вовремя вспомнил, что пульт — в который раз! — был взломан и выпотрошен подчистую.

«Пусть увидит все, как есть, — с какой-то мстительной радостью подумал он, вешая трубку. — Ему еще крупно повезет, если работает лифт».

Перед мысленным взором до отвращения ярко возникла загаженная кабина с прожженными кнопками и процарапанными на стенах непотребными надписями. В последние дни к ним, словно предвосхитив визит, добавились и характерные английские выражения, любовно выписанные красным фломастером.

Пророческий век Водолея ухитрился и тут намекнуть о себе разнузданной сексомагией.

Повторилась привычная последовательность метаний: электробритва, веник, газеты на полу, книги на диванах и креслах, переполненные пепельницы, пустыр сигаретные пачки.

Джонсон появился, как обещал, по истечении часа. Рослый, поджарый, с темным загаром, выгодно оттенявшим тусклое серебро волос, он производил впечатление сильного и уверенного в себе человека. К тайному облегчению Борцова, сразу же заговорил по-русски, с характерным акцентом, но очень правильными короткими фразами.

— Судя по вашему портрету в книге, вы превосходно сохранились, Ратмир Александрович. Время, притом трудное время, к вам явно благоволит.

— Вы превосходно владеете русским, мистер Джонсон.