Лиза рассеянно вертела в руках телевизионный пульт, казалось, обращая на Славу внимания не больше, чем на гудение большого японского вентилятора, заставлявшего трепетать ее воздушную белую блузку.

Подросток, побледневший и осунувшийся, в полинявших джинсах, остановился напротив нее.

— Я с тобой разговариваю!

Она задумчиво глядела сквозь него, и чему-то улыбалась…

— Золотистые волосы… Почти как у Люка… Даже у Карла не так…красиво… — шепнула она.

И протянула руку, чтобы коснуться прядей Славы.

Вячеслав перехватил ее за запястье.

— Хватит относиться ко мне, как к кукле! Надоело! Можешь меня убить, если я тебя злю…только на это и способна!

— Слава… — Елизавета шире открыла глаза. — Ну что ты злишься?.. Что я такого сделала? Ты не злился из-за Кристи, а из-за каких-то недоумков, которые, не рассуждая, прикончили бы меня, ты закатил мне сцену в лучших традициях Вла…впрочем, неважно! Что изменилось?..

— А то, что ты не ходила на ее похороны, не изображала на них вселенскую скорбь! А сейчас, сейчас… весь город ищет убийцу, родные и друзья сходят с ума от горя, а ты…ты с лицедейскими слезами идешь в толпе и с удовольствием упиваешься трагедией, в которой виновна сама! Вот что я называю верхом цинизма!

— Может быть, — легко пожала плечами Лиза. — Что же, я, по-твоему, должна из-за них плакать по-настоящему?.. Или хохотать на глазах у всех?.. Ты станешь вампиром, станешь одним из нас, мой дорогой мальчик, и ты должен понять, что глубинная сущность любого вампира — игра! Мы актеры, и не просто, а по призванию… мы упиваемся игрой!

— Неужели до тебя просто не доходит?! — Слава в сердцах топнул ногой.

— Возможно, — легко согласилась Лиза. — Но, думается, до тебя не доходит тоже. «Весь мир — театр», — сказал Шекспир. Если это так, то общество — его сцена. Все мы играем… Угадай, сколько из провожавших горевали по-настоящему?..

— А сколькие из провожавших принимали участие в убийстве?

— А скольких из провожавших покойные хотели убить?.. Только не надо мне говорить опять о морали! У вампиров она другая. Мы убиваем не подобных себе, но людей. Как люди закалывают коров.

— Коровы не наделены разумом… А люди…

— …они базовая ценность мироздания. Знаю. — Лиза улыбнулась, видимо, вспомнив что-то очень приятное. — Но предоставь судить зрителям этого спектакля.

— Что?.. Ты о чем?.. — Слава недоуменно захлопал глазами. — Каким…зрителям?

— О боже, Слава! Если мир театр, общество его сцена, а люди и вампиры — актеры, то…кто зрители?..

— Мне кажется, в этом театре нет зрителей…в смысле, любой из них может стать актером…

— А любой актер может стать зрителем?..

— Разве дано это человеку?..

— А разве я им не была?..

— Но ведь ты сама говоришь, что вы — актеры?..

— Над этим стоит подумать, Слава… А пока…просто пойми! Пойми, что твои друзья ввязались в древний спор, правил которого они не знали…но, как давным-давно и не нами сказано — незнание не освобождает от ответственности. Игра проста: либо мы, либо они. Это битва за выживание, Слава. Они сами решили поиграть в эту игру, я их предупреждала.

— Я не осуждаю тебя за это. Лиза! — Слава сел напротив нее на колени, взял ее руки в свои. — Дорогая, пойми и меня также. Я прекрасно понимаю тебя и твоих друзей. У вас не было выбора. Я переживаю из-за того, что ты пошла на похороны, что ты плакала на них. Вот что я считаю верхом цинизма и лицемерия. Зачем тебе это было нужно?.. Зачем издеваться над горем их родителей?.. Лизонька, ты можешь быть жестокой, когда нужно, беспощадной…я это знаю. Но разве вчера…в этом была необходимость?

— Слава, а кому от этого плохо?.. — Лиза сжала его руки в своих ладонях.

— Тебе! И мне. Мне тошно от твоего поступка! От того, что ты даже не осознаешь, в чем его омерзительность!

— О-о… — протянула баронесса, откидываясь на подушки дивана. — Кажется, я обзавелась персональной совестью… Не драматизируй, все прозаичнее. Я пошла, потому что должна была послушать, не догадываются ли люди о том, что случилось на самом деле. Согласись, из всех нас мне пойти было наиболее просто: я одноклассница погибших. А рыдания…не так уж я и рыдала! Траур? А ты предпочел бы, чтобы я отправилась на похороны в бальном платье?.. Выкини эти глупости из головы!

— Совесть ты называешь глупостью?.. — Вячеслав отшатнулся.

— Не совесть. О совести вампира мы уже как-то говорили… Я называю глупостью…принятие осторожности за безнравственность.

Слава возмущенно фыркнул:

— С тобой…с тобой невозможно спорить!

Лиза очаровательно улыбнулась, пожав плечами, и уткнулась в модный журнал.

— Вот и не спорь, — подвела она итог разговору…

Или думала, что подвела.

— Тебя даже не интересует, почему я так переживаю за тебя…