Было холодно. Мутно. Пустынно.

К небесам устремляя свой взгляд,

Итальянец шептал исступленно:

— О, спаси наши души, мадонна,

Матерь божья, помилуй солдат!

2

Рассветало. Обычное утро,

Не зависимое от войны.

Мы слонялись без дела по хутору,

Мы до вечера были вольны

И не думали, что будет вечером.

Скучновато казалось разведчикам…

Немцев не было. Дом был пустой.

Дом просторный. Покрыт черепицей.

Двор квадратный. Сараи. Хлева.

Все добротное — бороны, плуги…

А над нами текла синева.

Тучки плыли, как белые струги,

И весна предъявляла права.

Мы на солнышке грелись. И вдруг

В воротах появилась корова.

Не спеша огляделась вокруг.

Удивилась. Моргнула глазами.

И понюхала воздух.

Мой друг

Старшина засмеялся: здорово!

И тогда обернулась корова,

И, мыча простодушное «му!»,

Осторожно шагнула к нему.

— Ишь, признала! Нашла земляка!

Мы смеялись, держась за бока,

А корова мычала простецки

И глазами моргала по-детски.

Старшина усмехнулся хитро:

— Сопляки. Не понять вам скотину!

Он поднялся, забрался в машину

И достал для чего-то ведро.

А корова уже поняла

И поближе к нему подошла.

И доверчиво и благодарно

Перед ним замычала она,

Предлагая свои вымена.

Мы замолкли. Струя молока

Свежим звуком ударила в днище,

И в ведро потекло молочище,

Воркоча и пузырясь слегка,

Как ручей, как поток, как река…

Мы почтительно встали кругом,

И никак не могли наглядеться,

И дышали парным молоком,

Теплым запахом дома и детства,

Пьяным запахом пота, земли,

Разнотравья, ветров и соломы…

Было тихо. И только вдали

Вновь прошлись орудийные громы.

3

Вечер. Снова слегка моросит.

В доме, возле переднего края,

Мы сидим, шестерых провожая

На заданье. Задача ясна.

— Ну, валяйте,— сказал старшина.

— Перекурим,— сказали ребята.

Вдоль стены разместились горбато

Угловатые тени. Свеча

Их качала. И тени курили

Тень табачного дыма, с плеча

Не снимая теней автомата.

— Ну, валяйте! — сказал старшина.—

Зря не суйтесь! Обратно — к рассвету,

В два пятнадцать мы пустим ракету…

Вышли. Ночь не казалась темна.

Мгла была лиловатой от зарев,

От сухих дальнобойных зарниц,

От бесшумных прожекторных бликов.

— Ну, давай попрощаемся, Быков!

До свиданья.

— Прощай!

(Я сказал:

«До свиданья».— «Прощай»,— он ответил.)

Моросило. Строчил пулемет —

Немец ночь решетил с перепугу.

Шесть теней уходили по лугу,