Чуть пригнувшись, цепочкой, вперед…

— Ты чего? — вдруг спросил старшина.

— Ничего.

За деревьями где-то

В небесах расплескалась ракета,

Свет разлился холодный, нагой,

Чем-то схожий с зеленой фольгой.

Тени плыли бесшумно и низко…

Где-то рядом смеялась связистка,

Балагурил веселый басок.

— Ну, ступай. Отдохнул бы часок.

Быков должен вернуться к рассвету.

В два пятнадцать мы пустим ракету.—

Ночь вокруг не казалась темна.

Становилось прохладно и сыро.

— Между прочим,— сказал старшина,—

Дней пяток остается до мира…

…Я ночую в разрушенном доме

С изреченьем в ореховой рамке:

«Здесь ты дома, оставь все заботы».

Здесь я дома… На улице танки

Громыхают, гудят самолеты,

Дом разрушен, и пулей пробита

Эта заповедь чуждого быта.

За стеной, чтобы нас не тревожить,

Осторожно рыдает хозяйка.

Муж ее, лысоватый мужчина,

Перепуган, хотя и не слишком.

У него есть на это причина:

Он запасся полезным письмишком —

На обычном тетрадном листочке

Три-четыре корявые строчки:

«Этот немец Фриц Прант, разбомбленный,

Был хороший, не делал худого.

Я жила у них. Оля Козлова».

Этот немец Фриц Прант Разбомбленный

Предложил мне дурного винишка

И заботливо спрятал письмишко.

Я улегся на старом диване.

Черт с ним, с Прантом. Не вредно соснуть.

Ночь бомбило. Мне снилась бомбежка…

…Три часа. Возвратится ли Лешка?

Ждем в окопчике… Ждем. Небосвод

Чуть светлей. Бой смещается к югу…

Пять теней возвращались по лугу,

Чуть пригнувшись, цепочкой, вперед.

Лешки Быкова не было.

Баллада о конце Гитлера

…Все диктаторы веруют в чудо.

В десяти километрах отсюда,

Под землею, под толщей столицы,

Гитлер мечется зеленолицый…

В полумраке подземного зала

Он сидит, словно коршун больной,

И угрюмо стоят адъютанты,

Молчаливо стоят за спиной.

Сотрясается почва Берлина

От налета воздушных армад.

А эсэсовцы личной охраны

Пьют коньяк и жуют шоколад.

Приближаясь, гремит канонада,

Все слышней голоса батарей.

И несут сундуки с орденами,

Чтоб устроить завал у дверей.

В полумраке подземного зала,

Под крылами обвисших знамен,

Он сидит, словно коршун подбитый,

И кричит и кричит в микрофон.

Он опять обещает солдатам

Солнце славы и трубы побед.

Он сулит им полки и бригады,

Но полков у него уже нет.

Заклинает и кровью и волей,

Умоляет отречься от благ;

Ведь не зря с ирреальной невестой

Совершился мистический брак.

Он сулит ордена и награды,