Шрифт:
— Старший…
Еле слышное шипение в голосе ясно показывало, что рядом стоит альв. Но старшина и так знал, кто перед ним.
— Ласс… — он помолчал и перешел на язык, знакомый с детства, потому что найти в русском нужные интонации было трудно. — Приказывать не хочу и не буду. Людская война кончилась. Ты сам знаешь, что договор с альвами почти утратил силу, теперь вы не обязаны нам помогать. Альвы честно сражались рядом с нами, теперь ваши земли в неприкосновенности. Ты знаешь это.
— Знаю, старший.
— Кланы приняли назад своих бойцов, они дали им новые имена и новые ли'рраат антоли [13] . Теперь больше нет того, что связывало кланы и людей. Ты знаешь это.
— Знаю, старший.
— Моя война всегда со мной. Она поцеловала меня в губы, Младший, и теперь не уйдет. Я не желаю приказывать. И не могу просить. Я просто спрашиваю. Ты — уйдешь?
Ласс молчал. Он молчал минуту или две. Потом черная тень на границе света и тьмы чуть шевельнулась.
— Я — стир'кьялли [14] , Старший. Ты спрашиваешь зря.
13
Клановые знаки, которые наносятся на одежду, тело и оружие.
14
«Все равно, что мертвый». Слово, обозначающее тех, кто по каким-либо причинам оказался вне клана.
Из темноты выступили еще двое. Тэссер и Тар'Наль, альвы-снайперы. Нефедов уже давно видел, как изменились тени, но молчал, никак не показывая это. Теперь посмотрел на каждого, качнул головой.
— Мы все стир'кьялли, — сказал Тэссер. — У нас нет другого пути, мы присягали тебе на кости, железе и крови…
— Я освобождаю вас от присяги, — ответил старшина. Он нагнулся, взял щепоть земли из-под ног. Потом медленно снял с шеи костяной оберег на тонком кожаном шнуре, положил в ладонь поверх земли. Свободной рукой вынул из ножен финку и полоснул чуть выше, по бугру около большого пальца. Кровь потекла в ладонь, согнутую ковшиком.
— Железо отворяет кровь. Кровь обмывает кость. Кость ложится в землю. Земля впитает кровь. Кровь источит железо, — он резко сжал пальцы и сломал оберег, превратив его в горсть костяных осколков. Ледяной ветер ударил ему в лицо, ладонь онемела, точно на сильном морозе. Альвы молча смотрели, как из кулака по запястью текут черные струйки, переплетаясь и застывая. Ласс шагнул вперед и положил свои пальцы на кулак старшины.
— Ты освободил меня от присяги. Я себя от присяги не освобождал. Мы все пойдем рядом с тобой.
Трое кивнули, отступили в тень, растворились во мраке, словно их и не было.
— Ран'стал, тэллэс… [15] — сказал им вслед Нефедов. — Спасибо.
— Что глядишь туда? — спросил у старшины старик Родионыч. — Плохое место, сынок.
— Гляжу, потому что мои все это время там были, на берегу, — Нефедов не хотел темнить, да и незачем было, — я их еще вчера туда отправил. А сейчас они возвращаются.
— Ох ты… — проворчал старый шахтер. — На том берегу? Да как же они… А почем знаешь, что возвращаются?
15
— Потому что они уже здесь, — Степан ткнул пальцем за край обрыва, — я их чую.
Родионыч хотел что-то сказать, но окурок вывалился у него из пальцев, когда, будто из ниоткуда, у крыльца появились двое. Мокрая, блестящая от воды кожаная одежда плотно облегала узкие тела, стянутые ремешками капюшоны оставляли открытыми только глаза. Нечеловеческие, угольно-черные, без белков — точно дыры, пробитые вглубь черепа.
— Говори, — Нефедов даже не пошевелился, сидел расслабленно, жевал травинку. Ласс, который стоял чуть впереди, пожал плечами… и этот жест, такой обычный, окончательно убедил Родионыча в том, что перед ним не люди — таким стремительным и плавным было движение.
— Там… странно, — чуть замешкавшись сказал Ласс. — С другой стороны, у крислирр [16] недавно стояла деревня…
— Ну да, точно, Николаевка это! — встревожившись, быстро закивал головой Родионыч. Старшина быстро положил руку ему на плечо, останавливая. Сам он в это время вспоминал заученную наизусть карту.
— Отметки сто восемьдесят семь и девять, двести тридцать и три, — пробормотал он. — Дальше?
— Теперь деревни там нет, — бесстрастно сказал Тар'Наль. Его слова как громом поразили Родионыча, который откинулся назад. Палка, служившая старику опорой, упала в траву.
16
Урочище, падь.
— Как же…? — выдохнул он и зашелся в рвущем кашле, колотя себя здоровой рукой в грудь. Альвы даже не посмотрели в его сторону.
— От домов остались одни… фундаменты, — Тар'Наль останавливался, подбирая чужие слова, но на родной язык не переходил, помня о том, что Старший тоже заговорил с ними по-русски. — От бревен только щепки. Все поросло красным мхом. Такого больше нигде нет. И во мху — кости. Кругами, выложены ряд за рядом. Сначала мужские, но внутренний круг — только детские. Женских нет.