Ну, вот и готово. Отогреться, высушить руки, а этим временем корка замерзнет…

Ну вот и выполз. Хорошо, что мотоцикл в сугроб не улетел. А как бензин? Вытек или нет? Нет, вроде не весь, должно хватить… Ишь ты — завелся! Понимает… Надо скорее — дело к вечеру, ноги замерзают, а голова… Что же с головой? Не дотронуться, и слабость такая. Прилечь бы, но нет — пропаду. Надо ехать.

Поля… Уже и поля. Сколько же раз падал, пока доехал до них? И как всё удачно. И мотоцикл заводился с первого раза. И не замерз ещё — до дрожи жарко. Да, пока мотоцикл поднимаешь, пять потов прольешь. Как бы теперь не замерзнуть — дорога-то хорошая, местами снег до земли сдуло. Ладно, ещё не мерзну: даже ноги, хоть и бесчувственные, но живые…

Километры… Какие они длинные. Уже замерзаю. Ветер выдул до позвоночника все тепло. Надо как-то согреться. Попробовать катить мотоцикл… Теплей. И с каждым шагом ближе к селу. Только бы до людей добраться…

Неужели всё-таки доехал? Ещё один заледенелый переезд — и первые дома. Упал. На этот раз сознание не потерял. Да вон и парнишка какой-то ко мне бежит. Нет, теперь я сам. До больницы — сам. Только скорее бы. Скорее бы…

Больничные ворота. Открыты. Падаю. Всё…

Теперь. Буду. Жить…

Живуч Человек! Велика его жизненная сила, спасшая раз и поддерживающая уже двадцать лет нормальную жизнь мозга, прикрытого лишь тонкой кожей, не скрывающей состояния разума, — пульсирующая впадина посреди лба притягивает взгляд и точно передает ритмом пульса и своей меняющейся глубиной внутренние чувства, изменения здоровья и напоминает: КАКАЯ ТЫ ХРУПКАЯ, ЖИЗНЬ!

— Удивительный это зверь! Непредсказуемый! Сто лет его изучают-изучают, а он иногда такое выдаёт, что готов перед ним на колени — и молиться, молиться. Может, от благодарности, может, от того, что в нём вдруг почуешь материализацию самого Господа Бога. Такой вот он красоты необыкновенной зверь.

Вот казалось бы всё: изучен учёными, описан, инструкции, как себя вести при встрече с НИМ, составлены. Но, оказывается, не выполняет ОН инструкции. Но, оказывается, может сделать всё наоборот.

Давно это было. Тогда в госпромхозе запросто можно было лицензию на добычу изюбриных пантов взять. Эх, времечко золотое! Хочешь — травы-дикоросы суши-готовь, хочешь — орех кедровый, хочешь — женьшень ищи, хочешь — панты добывай. На чём угодно человек мог зарабатывать неплохие деньги.

Сейчас — не то. Пушнина никому не нужна, панты — никому не нужны. Эх-ма! Кабы денег тьма, да баб деревеньку — любил бы всех помаленьку.

Ну вот, взял лицензию, в рюкзак продуктов на неделю и — в тайгу, на пантовку. Знаю сказочный солонец и в полукилометре от него — зимовье. Солонец настоящий, природный. Глина там очень вкусная: сам пробовал. На других солонцах — не то. Или содой отдаёт, или горьковатая, или как мел. А это ж — вкуснятина: кисленькая и даже как сладковатая. Возьмёшь кусочек глины в рот — наслаждение, как чай с лимоном. Ну да: как высушенный сладкий чай с лимоном. Поэтому зверь на этот солонец и прёт за сотню километров: где ещё такую вкуснятину найдёшь? С ранней весны идут, как первые проталины появляются, и до поздней осени, пока снегом не накроет. За сотни лет такие тропы протоптали — по пояс. И глины съели: карьер с футбольное поле. В общем, сказочно богатый солонец.

Конечно, добираться до него трудновато и далековато, но зато впустую ни разу не ходил: если не вечером, то утром, в любую погоду, зверя, какого надо, добывал.

Молодой я тогда был, охотиться недавно начал. Пугливый ещё. Всё казалось — особенно если ночью один по тайге шёл, — что за каждым кустом или медведь, или тигр. Потом пообвык.

В общем, добыл изюбря, разделал тушу, в ручей мясо положил. Сходил в зимовье, отнёс панты, часть мяса и заленился за остальным мясом с карабином идти: кого бояться, если было два выстрела, всё вокруг поразбежалось. Побрёл к солонцу, загрузился — и к зимовью.

И тут… тигр!

Как говорится, нос к носу.

Я вначале обмер, а потом… побежал! Знаю, что бежать нельзя: бег спровоцирует нападение, а ничего поделать не могу! Ноги сами несут! За собой слышу погоню: всё ближе и ближе, от ужаса в глазах темнеет — вот-вот смерть! А ноги бегут!

Вот тигр уже за спиной, хорошо слышу его хаканье-фырканье. Сердце заледенело и этой звонкой красной льдяхой колотится в рёбра, горло, живот: вот-вот смерть! А ноги бегут! В глазах одно: тропа к зимовью. И тут чувствую… обгоняет меня тигр! Обогнал и… бежит сбоку! Я изо всех сил бегу по тропе, а он по кустам сбоку! И так ловко это у него получается! То пригнётся, то вправо-влево, то сиганёт повыше. А я не могу остановиться! А тут он вперёд забежал! Бежит впереди меня!! Восходящее солнце острыми пиками швыряет лучи мне прямо в лицо. А я не могу остановиться! И так радостно тигр бежит! Хвост трубой, крутится полосатым смерчем. Прыжок — круть-верть. Прыжок — круть-верть. А я не могу остановиться! Тигр то левее бежит, то правее, то рядом со мной, то сзади, то опять впереди! А я не могу остановиться!