Я повышаю свой голос, чтобы охранник мог услышать меня. "Он мой заложник!

Подойдете ближе, и я убью его.!"

В этот момент он напоминает мне нашего отца. Его усталые и грустные глаза. Легкий намек на броду на его подбородке. Его руки дрожат, когда он ставит рюкзак перед собой и отдает его мне.

Я беру его и закидываю на плечо. Я держу пистолет направленным на Калеба и двигаю его, чтобы он закрыл вид охранников в конце коридора.

"Калеб", -говорю я, -"Я люблю тебя."

Его глаза блестят от слез, когда он говорит:"Я тоже люблю тебя, Беатрис."

"На пол!" - я кричу специально для охранников.

Калеб опускается на колени.

"Если я не выживу," - говорю я, - "скажи Тобиасу, что я не хотела его оставлять."

Я отхожу назад, целясь выше плеча Калеба в одного из охранников. Я вдыхаю и стабилизирую руку. Я выдыхаю и стреляю. Я слышу крик боли, чей-то бег в другую сторону, звуки выстрела. Я бегу по извилистому пути, чтобы тяжелее было попасть в меня, и затем скрываюсь за углом.

На бегу я разворачиваю рюкзак и открываю его. Я достаю взрывчатку и детонатор. Позади меня крики и звук бегущих ног. У меня нет времени. Нет времени.

Я бегу резче, быстрее, чес я думала, я могу. Каждый удар ног о пол отражается во мне, и я заворачиваю за угол. два охранника стоят у дверей, где провалились Нита и захватчики.

Прижав взрывчатку и детонатор к груди свободной кукой, я стреляю одному охраннику в ногу, другому-в грудь.

Тот, которого я подстрелила в ногу, тянется к пистолету, и я стреляю снова, закрыв глаза после того, как прицеливаюсь.Он больше не двигается.

Я бегу мимо сломанных дверей в коридор между ними. Я приставляю взрывчатку к металлическому засову, соединяющему двери, и загибаю скобы вокруг него, чтобы она держалась. Потом я бегу обратно в конец коридора, заворачиваю за угол и приседаю спиной к дверям, когда я нажимаю кнопку взрыва, и закрываю уши руками.

Шум вибрирует в моих костях, когда взрывается небольшая бомба, и взрыв отбрасывает меня в сторону, мой пистолет скользит по полу. Куски стекла и металла разлетаются в воздухе, падая на пол, где я лежу, оглушенная. Даже не смотря на то, что я закрыла уши руками, я продолжаю слышать звон, когда я их убираю,и я чувствую себя не устойчиво на ногах.

В конце коридора охранники заметили меня. Они стреляют, и пуля попадает мне в руку. Я кричу и кладу другую руку на рану, перед моими глазами появляются пятна, когда я снова заворачиваю за угол, и иду, спотыкаясь, к дверям, которые открылись после взрыва.

За ними маленький холл, на другом конце которого герметично закрытые двери без замка.

Через окна в нихя вижу оружейную лабораторию, ровные ряды аппаратов и темных устройств, и ампул с сывороткой, светящихся изнутри, как будто они лежат на подсвеченном дисплее.

Я слышу звук и я знаю, что это смертельная сыворотка распыляется и распространяется по воздуху, но охранники стоят позади меня, и у меня нет времени надеть костюм, который замедлит ее действие.

Я также знаю, я просто знаю, что я смогу выжить.

Я вхожу в холл.

Штаб-квартира афракционеров, но это здание всегда будет штаб-квартирой Эрудитов для меня, чтобы не произошло, оно тихо стоит в снегу, со светящимися окнами сигнализирующими о том, что здесь, внутри есть люди. Я останавливаюсь перед дверьми издавая раздраженный звук.

– Что? говорит Питер.

– Я ненавижу это место, говорю я.

Он убирает с глаз промокшие от снега волосы.

– Итак, что мы собираемся делать, разбить окно? Поищем заднюю дверь?

– Я просто собираюсь войти внутрь, говорю я.
– Я ее сын.

– Ты также предал ее и покинул город когда она запретила кому либо покидать его, говорит он, и она посылала людей чтобы остановить тебя. Людей с оружием.

– Ты можешь остаться здесь, если хочешь, говорю я.

– Где сыворотка там и я, говорит он.
– Но если тебя пристрелять то я схвачу ее и убегу.

– Другого я от тебя и не ожидал. Он странный человек.

Я иду в вестибюль, где кто-то разрисовал портрет Джанин Метьюз, нарисовав Х над каждым её глазом красным маркером и написал "Фракционная сволочь" внизу. Несколько людей с повязкками афракционеров выступают вперёд, с высоко поднятым оружием.

Некоторых из них я узнал, когда сидел с нми у костра, а некоторых - когда был на стороне Эвелин, как лидер Бесстрашных. Других не знаю, и это напоминает мне, что численность афракционеров больше, чем кто-либо мог себе представить.