Шрифт:
– Нет… Телефон отца? – уточнил свой вопрос Артем.
– Да! Вот, смотри… – Юра ткнул пальцем в длинную вереницу цифр. – Тебе трубочку подать?
– Даже не знаю… – растерянно пробормотал Артем. – А что я ему скажу?..
Но Юра, казалось, не слышал друга. Быстро набрав номер, он сунул телефон Артему и поспешно вышел…
Длинные вязкие гудки зазвучали в трубке после долгой паузы… Казалось, над расстоянием, которое разделяло отца и сына, временем, что они не виделись и не разговаривали, стоит дирижер. Высокий и седовласый, он ритмичными взмахами тонкой палочки отмеряет последние секунды перед началом долгожданного концерта…
– Алло! Я слушаю… – раздался в трубке голос Бориса Михайловича.
Артем закрыл глаза. Он не мог произнести ни слова.
– Алло! Алло! Говорите… – повторил мужчина и откашлялся.
– Папа! Здравствуй! Это Артем! – неожиданно громко произнес он.
– Сынок… – Голос Бориса Михайловича мгновенно потеплел.
– Папа, я искал тебя, но… – в эту секунду Артем понял, что это уже неважно, и неожиданно признался в том, о чем не хотел никому рассказывать: – Папа, я умираю…
– Тема! Что ты говоришь? Этого не может быть! – с ужасом воскликнул Борис Михайлович. – Где ты сейчас?
Артем рассказал о своей смертельной болезни, о том, что находится в Израиле, и надежды на спасение нет.
– Если бы у меня был сын… – сказал он в конце. – Тогда, возможно, у меня появился бы шанс… Но у меня три дочки, поэтому…
В трубке повисло тяжелое молчание. Артему показалось, что оборвалась связь…
– Папа, папа! – воскликнул он. – Ты слышишь меня?!
– Да, сын… – Голос Бориса Михайловича был пропитан болью. – Назови мне адрес клиники, где ты находишься. Мы вылетаем ближайшим рейсом…
Через четыре дня Артема прооперировали.
Очнувшись после наркоза, он увидел светловолосого юношу, крепко спавшего на соседней койке.– Валентин… – прошептал Артем с нежностью. – Сын мой…
Эпилог
С раннего утра в квартире на восемнадцатом этаже царила праздничная суета. Две девочки в пышных розовых платьях украшали просторную гостиную надувными шарами и разноцветными букетами свежих цветов. Когда они уже почти закончили, в комнату вошли светловолосые девушка и юноша с огромным рулоном бумаги в руках. Они долго выбирали место, куда повесить плакат, на котором большими буквами было написано: «С днем рождения, папа!»
– Сюда, сюда! – кричали сестры, показывая на стену, противоположную окну.
– Хорошо, – наконец согласились молодые люди и, встав на стулья, аккуратно закрепили плакат.
На кухне в цветастом фартуке склонился над тортом мужчина с синей татуировкой на правом плече. Он сосредоточенно выдавливал взбитые сливки, а когда закончил, громко расхохотался и, посмотрев на женщину, стоявшую рядом, сказал:
– Ну, Ева Викторовна, проиграли вы мне стольничек! Гляньте, какая красота получилась! А вы говорили, что я только бицухой поигрывать могу…
При этих словах в комнату вбежала маленькая девочка с куклой в руках. Она схватила со стола яблоко и, улыбнувшись, вновь скрылась за дверью…
– Осторожней! Не упади, внучка! – закричала ей вслед женщина.
Но девочка и не думала падать. Она ловко забралась по лестнице на второй этаж. Оказавшись около двери в спальню, малышка осторожно приоткрыла ее и посмотрела в щелочку…
Перед большим зеркалом она увидела стройную женщину в длинном синем платье с шелковым поясом на талии. Светлые волосы волнистым каскадом спускались ей на плечи. Задумчиво поправляя их, она, не отрываясь, смотрела в зеркало, в отражении которого видела мужчину, сидевшего на кровати. Неожиданно он встал и, достав из кармана рубашки бархатную коробочку, подошел к ней и тихо произнес:
– Даша, выходи за меня замуж!
Женщина обернулась, в ее глазах блестели слезы.
– Я так долго ждала тебя… – прошептала она и тут же добавила: – Я согласна!
Артем обнял возлюбленную и, с облегчением вздохнув, произнес:
– Время – жить!
Неразлучные соперницы
Глава 1
С наступлением осенних сумерек дождь неожиданно прекратился, и неоновый свет от большой переливающейся вывески теперь ярко отражался в окнах старого девятиэтажного дома в центре Москвы. Листва с высоких тополей облетела, и тень обнаженных хрупких ветвей причудливым узором легла на узкий тротуар около дома. Порывистый ветер вырывал из рук прохожих раскрытые зонты. К пустынной остановке медленно подъехал троллейбус и, остановившись в центре глубокой лужи, с грохотом распахнул двери. Сидевшая у окна девочка резко встала, словно очнувшись, и в последний момент выскочила из салона. Она торопливо зашагала к ослепленному рекламой дому, накинув на голову капюшон. Из наушников плеера раздавались ритмичные звуки популярной мелодии. Тяжелая дверь со скрипом отворилась, и силуэт девочки исчез в глубине темного подъезда. Вскоре в окне на четвертом этаже вспыхнул свет. Небольшая кухня наполнилась уютными бликами от темно-красного абажура с шелковой бахромой.
Кристина жила в небольшой трехкомнатной квартире, обставленной старой громоздкой мебелью. В комнате матери, вокруг большого мутного зеркала в резной почерневшей раме, висело множество выцветших фотографий. Больше всего Кристина любила снимок, сделанный пятнадцать лет назад. Фотография «с секретом» – как она ее называла. Антонина – мать девочки – в просторном светлом платье была сфотографирована на фоне деревянного дома с необычной полукруглой лавочкой около крыльца. Ее большие глаза в обрамлении пушистых ресниц даже на черно-белой фотографии казались голубыми. Женственные руки с длинными пальцами придерживали складки шифонового платья. Приглядевшись, можно было заметить, что она беременна. Через несколько месяцев родилась Кристина.