– Конечно, нет, иначе ты бы не подчинила военный корабль своей воле и не стала странствовать с горсткой отступников на границе Великого Ока, - женщина услышала кошачий рык, а потом поняла, что он донесся у нее из горла. Механодендриты стремительно вырвались из плеч, выгнувшись, будто готовые к нападению змеи.

« Что происходит?– она чувствовала себя отстраненно, словно наблюдала за собой издалека. Руки Карменты дрожали от ярости, но она оставалась спокойной.
– Нет, - пришла в голову мысль.
– Часть тебя спокойна. Другая часть в объятиях гнева».

– Я не желаю тебе зла, - медленно проговорил Ариман. Его голос оставался совершенно уравновешенным.
– И не хочу знать, почему ты стала отступницей. Я повидал достаточно, и могу догадаться об остальном. Я не отниму у тебя корабль, - колдун прервался.
– Но ты идешь опасным путем и хочешь овладеть силами, которые способны уничтожить тебя. Разум не может существовать в подобном состоянии, разделенный двумя царствами, и оставаться единым целым. Плоть или машина, что-то должно победить.

« Я справлюсь», - подумала она.

– Я справлюсь, - сказала Кармента и поняла, что опять взяла себя в руки.

– Возможно, - Ариман пожал плечами.
– Я не сужу тебя, госпожа. Есть пределы моего лицемерия, - он отвел взгляд, и по его лицу пробежало выражение, которое она не сумела понять.
– Но ты права, у тебя нет причин доверять мне, - секунду колдун молчал, затем потянулся и провел бронированными пальцами над масляным пламенем, не сводя с них глаз, пока краска не стала чернеть и вздуваться пузырями.
– Я не отниму твой корабль. Клянусь.

Кармента поверила ему, хотя не совсем понимала, почему. Усталость в его словах и манера держаться кое-что ей напомнили.

« Может, тебе просто хочется кому-то верить, - произнес голос в разуме.
– Может, тебе нужно ему доверять».

– Прости, - сказала она, но остановилась.
– Без тебя я не вернула бы корабль.

Ариман кивнул и посмотрел на нее так, словно не знал, что сказать.

– Ты бежал?
– вдруг спросила Кармента. Колдун посмотрел на женщину.
– Тогда то, от чего ты бежал, настигло тебя.

– Да, - ответил он, и ей показалось, будто она узнала уставшую улыбку на лице Аримана.

– А теперь? Что ты будешь делать?

Он пожал плечами.

– Попытаюсь узнать причину.

– Почему не бежать дальше?

Ариман отвел глаза и хотел было что-то сказать, но ответ словно умер у него на губах.

– Потому что боюсь того, что случится, если я снова отвернусь, - наконец сказал он. Кармента пристально всматривалась в него, ведьма в черном одеянии и синеглазый полубог.

– Я доставлю тебя куда нужно, - сказала она. Ариман склонил голову.

– Спасибо, - поблагодарил он.

Женщина усмехнулась. От этого ощущения все внутри нее похолодело. Она не смеялась много лет и не знала, почему это сделала сейчас.

– Но куда ты хочешь отправиться? Ты хотя бы знаешь, откуда начать?

– Да, - ответил он, снова посмотрев в огонь.
– Я начну с прошлого.

Уединившись в своих покоях, Ариман закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Ощущение собственного тела потускнело. Сердцебиение и дыхание почти остановились. Посторонние мысли исчезли, и его наполнила безмолвная чернота.

– Память - это машина, - Ариман вспомнил, как Пентей постукивал посохом из слоновьей кости по полу, будто подчеркивая каждое слово. Старый мудрец любил слушать свой голос, хотя с возрастом тот стал сухим. Пентей преподал Ариману и его родному брату первые уроки логики, философии и риторики, когда они были еще мальчишками на Терре. Ариман и Ормузд за глаза звали его пустынной ящерицей, но запоминали каждое оброненное им во время лекций слово.
– Многие люди считают ее чем-то неизменным, - продолжал Пентей, утерев пот, скопившийся в морщинках на лице.
– Они забывают и считают это естественным. Помнят бесполезные детали, сами не зная почему. Люди упускают из виду тот факт, что они отказались от одного из величайших устройств человеческого разума. Память - это знание, а знание - сила.

Ариман улыбнулся, припомнив те слова, и отправился к дворцу собственных воспоминаний. Сначала он словно шел по темному коридору, свет настоящего постепенно угасал вдали. Затем мрак рассеялся, и он оказался на белых мраморных ступенях под синим небом и ярким солнцем.

Азек отвернулся и поднял глаза. Дворец высился до самого неба, его белые стены сверкали в лучах света. Еще выше тянулись башни, расписные деревянные ставни были распахнуты настежь, впуская в сводчатые залы ветер. Конечно, дворец не существовал в реальности. Это была лишь конструкция, возведенная из миллионов обрывков воспоминаний, сложенных друг на друга: ступени символизировали его восхождение к Белому Храму на плато Ионус, небесная синева и тепло были родом с Просперо, а ветер разгонял воздух его детских лет.