Шрифт:
— Это было Ваше первое задание, или были другие? — продолжил допрос Прокопович.
— Конечно, это было не первое задание.
Первое задание мое было — изучить грузопотоки на железнодорожных станциях Петрограда, Ярославля и Нижнего Новгорода. Я изображала девчонку-нищенку, которая клянчила еду и монетки у пассажиров, и одновременно фиксировала проходившие мимо составы и их грузы. Сведения эти я шифровала довольно примитивно и передавала их резидентам лично.
Работа была трудная: составы шли и днем и ночью, спать приходилось урывками, где попало. Милостыню подавали скудно, — самим есть нечего, — голодно и холодно мне было. Кругом грязь, клопы, вши, тиф людей валит. Да и опасная это была работа! Провал резидента означал мою гибель. Но я выжила и успешно справилась с заданием. Тогда я получила новое, более сложное, но и более комфортное.
Я должна была проникнуть в семью одного видного военачальника и дискредитировать его, так, чтобы его обвинили в измене Родине.
Дело оказалось хлопотным — надо было разыскать семью, которая по легенде назвала бы меня своей родственницей. Впрочем, поисками такой семьи и моим устройством в ней занимались другие лица. Я поступила в школу, где училась старшая дочь военачальника, сдружилась с ней и стала часто появляться в его доме, где бывали военные. Я подслушала кое-какие разговоры и передала центру. Эту информацию подсунули вашей контрразведке, офицер был обвинен и шпионаже и арестован. Операция по испытанию новгородской ракеты была моим третьим заданием.
— Какова Ваша роль в гибели настоятельницы Десятинного монастыря?
— Косвенная. Она связана с первой ступенью в череде провалов, которые преследовали меня последнее время. Дело в том, что в монастыре работал реставратор, который в чем-то заподозрил меня и поделился своими сомнениями с игуменьей. А та выследила меня во время встречи с «Радеком». Чтобы избежать провала, я заманила ее в овин, а «Радек» устроил поджог. Кстати, то, как он это сделал, говорит о его непрофессионализме. Он получил задание имитировать мою смерть. Как я позже узнала из печати, это задание «Радек» с треском провалил.
Прокопович встретил чуть насмешливый и чуть-чуть ироничный взгляд шпионки: «Что-то эта дамочка здорово резвится. К чему бы это?» — подумал следователь.
— А теперь расскажите-ка, куда исчез уникальный бриллиант князей Запрудских? — продолжал Прокопович.
Лицо шпионки стало багровым, губы презрительно сжались; она гордо выпрямилась и надменно бросила:
— Как Вы смеете? Я профессиональный разведчик, а не воровка.
«Ну и оригиналка эта дамочка, — подумал Прокопович. — Где бы умолять о пощаде, а она еще и хвастается своей профессией».
Вслух же он сказал:
— Ну-ну, не сердитесь. Я не имел в виду, что Вы похитили бриллиант. Я хотел выяснить, не известна ли Вам его судьба. Кстати, о профессии. Почему Вы, имея такой дар перевоплощения, не выбрали профессию актрисы. Престижней и безопасней.
Дагмара усмехнулась и промолчала, задумавшись.
— Вы не хотите отвечать на этот очень личный вопрос? Тогда не надо.
— Да нет, почему же — извольте. Просто думала, как ответить достовернее. Одна из причин — моя фактура. О роли героинь с такой внешностью нечего было мечтать. Мое амплуа ограничилось бы травести. Но не только это. Актер — он невольник, воля его зажата между стенами. И в этой узкой щели он и должен творить чудеса в меру своего таланта. Представьте, сначала свои рамки определяет выбором репертуара художественный руководитель театра, затем — автор пьесы и, наконец, режиссер. Он не только навяжет тебе твою роль, но и ее интерпретации, манеру поведения, внешний облик. А кроме них — продюсеры, цензура, политики. И территориально ты можешь существовать только там, где твоя сцена. Нет, это не для меня. Здесь я и продюсер, и автор, и режиссер, и исполнитель своей роли. То ли дело разведка! А азарт? А романтика? А возможность жить и работать во многих точках планеты, общаться со значительными и интересными людьми? Да и материальный интерес здесь на порядок выше.
Но все же это не главное. Мою профессию выбирала не я, а Ее Величество Судьба. Моя семья в начале войны эвакуировалась в Великобританию — неуютно нам немцам стало в России, которая воевала с Германией. Семья большая, детишек много, нужда была страшная. Мне предложили учебу в разведывательной школе на очень заманчивых условиях, которые решали все материальные проблемы семьи. Я не могла не согласиться. Так я стала разведчицей.
— Но будь Вы актрисой, Вам не пришлось бы закончить свою жизнь за решеткой?
— Что ж... Издержки профессии... Хотя, я рассматриваю свое заточение как эпизод, как очередной вираж, который открывает новую захватывающую перспективу в моей деятельности.
— Ну, это вряд ли... Мы с Вами отвлеклись. Давайте-ка продолжим наше собеседование. Расскажите, какое задание Вы получили на этот раз?
— Очень обширное. Мое ведомство интересует политическая обстановка в стране, уровень боеготовности, новейшие разработки военной техники, основные направления работ в науке и технике и многое другое. Но я даже не приступила к выполнению этого задания — меня опознала маленькая монахиня из Десятинного монастыря. Могла ли я предположить, что встречу ее на престижном вернисаже?
— А что Вы делали на этом вернисаже?
— В мою задачу входило завести знакомство, а лучше дружбу с Марией Игнатьевной Бенкендорф, что открыло бы мне двери во многие дома и кабинеты. Мария Игнатьевна к разведке не имеет никакого отношения, но ее связи столь обширны, что дружба с ней означала половину успеха. Представить меня этой даме и обеспечить с ней контакт было поручено Роберту Гамильтону Локкарту, представителю Английской миссии при Правительстве. Предполагалось, что я с группой сотрудников английского консульства, куда меня внедрили в качестве консультанта по вопросам культуры, должна будто бы невзначай столкнуться с Локкартом и его спутницей. Дальше — непринужденная беседа, небольшой фуршет, приглашение на чай, поход в театр и так далее. Как Вы знаете, контакт не состоялся.