«Но как им было догадаться, что я тоже часть этого? Ведь я не рассмеялся вместе с ними и не вступил в разговор. Я просто стоял и смотрел, вел себя, как учитель.

И воспринимают они меня соответственно. Учитель. Легендарный боец. Они не видят во мне одного из них. Теперь я не тот, кого можно обнять и кому можно шепнуть на ухо „Салам“. Это все продолжалось до тех пор, пока я еще казался жертвой. Пока был уязвимым».

Сейчас же, когда он стал отменным солдатом, он чувствовал себя абсолютно одиноким.

«Давай, пожалей себя, Эндер». Он напечатал несколько слов на своей доске и лег на койку.

БЕДНЫЙ ЭНДЕР.

Затем он посмеялся над собой и стер надпись. В этой школе не было мальчика или девочки, которые не хотели бы поменяться с ним местами.

Он вызвал личную игру. В который раз он шел по деревне, построенной гномами в холме, бывшем когда-то телом великана. Скелет великана значительно облегчил им работу: крепкие стены можно было сложить между ребрами, имеющими как раз требуемую для этого кривизну, а межреберные промежутки обладали такой шириной, которая была необходима для установки окон. Скелет был разделен на квартиры, двери которых открывались в коридор, идущий вдоль позвоночника. Публичный амфитеатр был встроен в таз, а между ногами великана паслось стадо самых обычных пони. Эндер никогда не мог понять, чем же в данный момент занимаются гномы, а те всегда давали ему спокойно пройти через свою деревню, и он, в свою очередь, не причинял им вреда.

Он обогнул тазовую кость у выхода на публичную площадь и пересек пастбище. Пони испуганно ускакали от него… Он их не преследовал. Эндер не понимал, как игра вообще могла еще продолжаться. В старые времена, когда он только добрался до Конца Света, все время приходилось драться и разгадывать загадки — он должен был все время или обращать в бегство врагов, стараясь сделать это прежде, чем они убьют его, или искать способ обойти очередное препятствие. А сейчас, куда бы он ни пришел, все было мирно, никто не нападал на него и ничто не вставало у него на пути.

Конечно, за исключением той самой комнаты в замке на Конце Света. Она была единственным опасным местом, которое еще оставалось. И Эндер, много раз клявшийся больше не входить в эту комнату, все равно всегда возвращался туда, всегда убивал змею, всегда смотрел в глаза своему брату и всегда, что бы он после этого ни делал, погибал.

И на этот раз не было никаких изменений. Он попытался воспользоваться ножом, лежащим на столе, чтобы расковырять цемент и вытащить кирпич из стены. Но как только ему удалось пробить брешь в стене, в отверстие хлынула вода, и Эндер беспомощно глядел на доску, где его больше не поддающаяся контролю фигурка беззаветно сражалась за свою жизнь, за то, чтобы не утонуть. И все это время лицо Питера Виггина оставалось в зеркале и смотрело на него.

«Я в ловушке, — подумал Эндер, — я попался в западню на Конце Света, в западню, из которой нет выхода». И он, наконец, ясно понял, как называется то отвратительное чувство, которое, несмотря на все его успехи в Боевой школе, полностью поглотило его. Это было отчаяние.

Когда Вэлентайн приехала в школу, у всех ее дверей находились люди в военной форме. Они стояли не как охранники, а просто слонялись вокруг, как будто ждали кого-то, кто должен был, окончив свои дела, вот-вот выйти. Все они были в форме морских пехотинцев МФ, той самой форме, которую все видели в кровавых сражениях по видео. Это придавало обыкновенному школьному дню отсвет романтики: все дети были взволнованы.

Но не Вэлентайн. Происходящее напомнило ей об Эндере. И вместе с тем оно ее напугало. Недавно в сети появились весьма озлобленные комментарии на избранные выступления Демосфена. Эти комментарии и ее собственные работы в настоящее время широко обсуждались на открытой конференции, проходящей по сети международных отношений. И некоторые из наиболее известных людей как нападали на Демосфена, так и защищали его. Больше всего ее напугало замечание одного англичанина: «Нравится это ему или нет, но Демосфен не может больше оставаться инкогнито. Ему удалось рассердить такое количество умников и вдохновить такое количество глупцов, что он уже больше не может скрываться за своим слишком подходящим псевдонимом. Либо он должен открыть свое имя и встать во главе сил глупости для того, чтобы привести их в порядок, либо его врагам придется сорвать с него маску для того, чтобы лучше изучить болезнь, которая смогла породить такое извращенное и изощренное сознание».

Неудивительно, что Питер был весьма обрадован. Вэлентайн же боялась, что зловещая личность Демосфена сумела задеть слишком многих людей, облеченных властью, и что сейчас они на самом деле могут ее выследить. Международный Флот мог бы сделать это даже без разрешения американского правительства, связанного определенными конституционными запретами. И это появление войск МФ у стен средней школы в Западном Гилфорде… Не совсем обычное место для пункта по вербовке морских пехотинцев.

Поэтому, она не очень удивилась, когда, включив свою доску, обнаружила на ней следующее послание:

«ПОЖАЛУЙСТА, ВЫКЛЮЧИ ДОСКУ И НЕМЕДЛЕННО ЗАЙДИ В КАБИНЕТ ДОКТОРА ЛАЙНБЕРРИ».

Вэлентайн никак не решалась войти в кабинет доктора Лайнберри, пока та сама не открыла дверь и не завела ее внутрь. Последние сомнения развеялись, когда она увидела человека с животиком в форме полковника МФ, расположившегося в одном из уютных кресел.

— Ты — Вэлентайн Виггин? — спросил он.

— Да, — шепотом ответила она.

— Я — полковник Грэфф. Мы уже встречались.

Встречались? Когда могли пересечься пути ее и МФ?