– Пойдемте в бухгалтерию, будем считать, что минута романтизма завершена. Настал час напряженной работы.

Мы вышли из зала. Наташа потушила свет. В бухгалтерии я сразу подошла к столу, на котором были сложены нужные мне документы. И увидела, что пачка по сравнению со вчерашним днем явно потолстела.

Я села за стол.

– А теперь прошу вас, не мешайте мне, я буду работать.

Глава 21

Скажу вам честно, после веселых дней начались скучные будни. Думаю, вам будет не интересно, если я начну детально их описывать. Вечером приезжала в театр, запиралась в бухгалтерии и изучала платежные документы. Если у вас есть враг, то даже ему не желайте, чтобы однажды этому человеку выпала бы такая же участь. Уж лучше заставьте делать его что-то еще, чем корпеть за этими бесчисленными цифрами. Много раз меня атаковало желание бросить все к чертовой матери. Я еще понимаю, когда надо спасать попавшего в беду любимого человека, а тут неверный муж, путешествующий, как из страны в страну, из постели одной женщины в постель другой дамы. И из-за него я должна сидеть часами над бесчисленными колонками цифр, от которых давно рябит в глазах.

Не скрою, был момент, когда я встала и одним движением руки сбросила всю эту гору бумаг на давно не мытый пол. Они с грохотом на него полетели. И вдруг наткнулась, как на гвоздь, на совершенно не удивленный, но внимательный взгляд Наташи. Эта негодяйка прекрасно понимала все, что происходит в моей душе. Да и в теле. Мне стало почему-то стыдно. «Упали бумаги», – пробормотала я. Наклонилась и стала их собирать. Ко мне присоединилась бухгалтер, и мы молча вернулись к статус-кво. Я снова склонилась над бесчисленными рядами цифр.

И хотя я их ругаю, но иногда цифры могут сказать больше, чем слова. И уж, по крайней мере, врут меньше, чем они. Изучение их позволяло мне увидеть объективную картину происходящих событий. Сначала театр вполне сводил концы с концами, или, говоря научным языком, кредет сводился с дебетом. Но с какого момента расходы стали превышать доходы. Сначала это было незаметное превышение, но с каждым месяцем эта разница возрастала. Причем, все быстрей и быстрей.

Я вспомнила, как нервничал в тот период муж, пару раз что-то говорил о творческих неудачах, о затянувшихся поисках. Но тогда его слова я пропускала между ушей, ко мне по неофициальным каналам поступала информация о возможном моем повышении в должности. И я была целиком поглощена открывающейся передо мной звездой перспективой. А потому проблемы супруга были для меня на последнем месте. Или где-то рядом.

Теперь понимаю, что как раз на этот период пришелся пик творческого кризиса. Муж просто не знал, куда вести коллектив, который по этой причине переживал разброд и шатание. И зритель это быстро почувствовал и стал все реже посещать спектакли.

И все же процесс не был катастрофическим, какие-то доходы в театр все же поступали. И вдруг полный провал, денег нет практически совсем. Куда же они, родимые, подевались? Корова их слизала языком? Но откуда взялась это парнокопытное?

Возник настоящий провал, я никак не могла понять, почему столь внезапно и столь резко ухудшилось финансовое положение театра? Что-то я пропустила в своих поисках. Но что?

Я смотрела на Наталью, которая делала вид, что не обращает на меня внимания. С того исторического момента, когда я сказала ей: а теперь прошу вас, не мешайте мне, я буду работать, она действительно не мешала мне работать, даже не заговаривала со мной. «Здравствуйте» и «До свидания» понятно не считается. Это по другому ведомству – формальной вежливости. А как без нее? Мы же все-таки культурные люди, да и в театре находимся.

Мне жутко хотелось задать моей напарнице пару важных вопросиков, но я пока воздерживалась от них, надеясь разобраться в загадке самостоятельно. Я совсем не исключала того обстоятельства, что она специально подстроила для меня эту задачку, которую не так-то просто решить. У этой девицы я вряд ли вызываю положительные эмоции. Как, впрочем, и она у меня. Пожалуй, только это нас и объединяет.

Отгадку загадки я все же нашла, хотя стоило мне это немало усилий и времени. И я нисколько не сомневаюсь, что того и другого пришлось затратить столь много исключительно по вине сидящей напротив девицы. Именно она постаралась упрятать среди других бумаг две платежки. Она положила их так, что обнаружить их можно было лишь тщательно перерыв всю толстенную пачку документов. Что я и сделала, сама не знаю для чего. Судя по всему, мною руководило подсознательное чувство, что следует что-то искать. И я нашла.

Вот только разгадав загадку, которую мне подкинула эту тварь, извините, я хотела сказать Наташа, я сразу же очутилась перед другой тайной. Эти платежки вызвали у меня что-то вроде шока. Они являлись перечислением весьма крупных сумм в одну частную клинику за лечение некой Анны Владиславовны Пановой. До сего момента я никогда не слышала об этой госпоже. Я напрягла свою девичью память, которой, впрочем, могла по праву гордиться, так как она запоминала столько вещей, что я сама изумлялась, но так ничего не вспомнила. Сомнений, что я это имя мне незнакомо, больше не оставалось.

Я едва не спросила у Наташи, не знает, ли она, кто такая Анна Владиславовна Панова, но вовремя прикусила язык. Я вдруг всей кожей ощутила, что она как раз знает эту особу. Причем, хорошо знает. Не просто же так она постаралась положить платежки таким образом, чтобы я их не обнаружила. Согласитесь, дорогие мои, такие вещи случайно не случаются.

Я снова напрягла свою чудо-память – нет ли такой артистки в театре? Когда-то я знала их всех, но может быть, она была принята в труппу недавно, когда я перестала следить за тем, что тут происходит?